Изменник

— Ну что ж. Я галлюцинация. И это значит, что ты разговариваешь сам с собой. Это значит, что я говорю о том, во что веришь ты.

Джейсену захотелось взвыть, размахнуться, спрыгнуть со стула и вступить в схватку… что-нибудь сделать.

Что угодно. Но черная дыра украла у него и дыхание, и силы, и гнев; она поглотила целую вселенную ненависти, но стала еще ненасытнее, чем была вначале. На месте его надежд, любви и доверия теперь зияла холодная пустота, в которой затаилась бездушная жадность космического вакуума. Джейсен начал проваливаться. У него не было сил даже заплакать.

Он падал в черную дыру. Может, целые эпохи, а может, всего наносекунды. В черной дыре одно от другого неотличимо. В мгновение ока из межгалактического газа рождались звезды, загорались, жили, выделяли тяжелые металлы, а потом сжимались белыми карликами и исчезали. Вечность во тьме. Горизонт событий пропустил информацию: голос. Голос был знакомым, и его нельзя было слушать; но он не просто провалился в черную дыру — он стал черной дырой, и не слушать было невозможно.

— Что реально? Что иллюзорно? Где граница между правдой и ложью? Между хорошим и плохим? До чего же холодно и одиноко, Джейсен Соло, когда ты в пустоте незнания.

Он не отозвался. Черная дыра не умеет отвечать. Горизонт событий замкнут: через него можно проникнуть только вовнутрь, но не наружу. Но голос вызвал в этой дыре квантовый распад. Его персональный горизонт событий в один миг сжался до размеров точки в центре груди.

И Джейсен открыл глаза.

— Вержер, — вяло проговорил он. — Как ты меня нашла?

Она уселась по-кошачьи на обеденном столе семейства Соло, подобрав руки и ноги. И прожигала его темным, как межзвездное пространство, взглядом.

— Я не разделяю предубеждений наших хозяев против технологий. Какие-то фрагменты общепланетной базы данных сохранились в запоминающих устройствах. Разыскать домашний адрес бывшей главы государства не составило труда.

— Но откуда ты знала? Откуда ты знала, что я пойду домой?

— Таков инстинкт всех оседлых животных: смертельно раненные, они ползут в свое логово, чтобы умереть.

— Раненные?

— Опаснейшей для джедая раной: свободой.

Еще одна загадка. У Джейсена не было сил на загадки.

— Я не понимаю.

— Когда ты точно знаешь, что правильно, а что — нет, где здесь свобода? Никто не выбирает плохое, Джейсен Соло. Свободу дает лишь неопределенность.

Джейсен надолго задумался.

— Умереть дома, — пробормотал он. — Тот еще дом. Видала? В комнате Джейны полно каких-то растений, которые хотели съесть меня. Кухня выглядит как коралловый риф. Моя коллекция… — ему оставалось только покачать головой. — Это не мой дом.

— Ну так ты и не собираешься умирать, — бодро ответила Вержер. — Или ты забыл? Ты уже мертв. Был мертвым все эти долгие месяцы; твое путешествие через земли мертвых почти закончено. Настало время не для смерти, а для новой жизни. Ты исцелился, Джейсен Соло. Встань и иди!

Джейсен еще прочнее уселся на стуле, невидяще моргая на разросшуюся паутину.

— С чего бы это?

— С того, что ты можешь. Ради чего еще срываться с места?

— Не знаю, — он опять закрыл глаза. — Не имеет значения, поднимусь я или умру от голода, сидя. Все это неважно. Ничего — не означает ничего.

— И даже смерть твоего брата ничего не означает?

Он вяло пожал плечами. Жизнь, смерть — все едино. Едино с Силой.

— Силе все равно, — сказал Джейсен.

— Но тебе же не все равно?

Он открыл глаза. Ее взгляд был настойчиво, почти вызывающе многозначителен, как когда-то и в «объятиях боли», и в Детской, и в кратере. Но он был слишком измотан и слаб, чтобы ломать голову над тем, что она хотела до него донести.

— Все равно мне, или нет, тоже не означает ничего.

Уголки ее рта дернулись.

— А для тебя, означает?

Он уставился на свои руки. После долгого, долгого молчания, наконец вздохнул.

— Да. Да, означает, — ему никогда не приходило в голову обманывать ее. — Ну и что? Конечно, мне не все равно, но кто я такой?

Она так легко пожала плечами, что это походило на дрожь.

— Это всегда было вопросом из вопросов, да?

— Но у тебя никогда не было ответа…

— У меня всегда был ответ, — мягко сказала она. — Но это мой ответ, а не твой. Ты не найдешь правды во мне.

— Ты все никак не прекратишь, — едкий пепел обиды осел на его горло. — Думаю, я вообще ни в ком не найду правды.

Вержер ответила:

— Именно так.

У Джейсена зазвенело в ушах, словно в его череп пробралась сердитая искропчела и теперь изо всех сил ищет выход.

— И где же тогда мне искать правду? — несвязно произнес он. — Где? Скажи мне, прошу.

Из-за звона в ушах он почти не слышал собственного голоса. Звон превратился в вой.

Вержер склонилась к нему и улыбнулась, и, хотя вой поглотил ее слова, Джейсен прочитал по губам:

— Спроси у себя, где же еще искать.

— Что? — слабо выдохнул он. — Что?