Изменница поневоле

Он не заметил, как задремал. Когда открыл глаза, за окнами заметно стемнело. В домике было тихо, пахло какой-то едой и мятными листьями, которые, как он уже знал, Ирина любила добавлять в чай. Он что же, весь день проспал? А она где?

Ее не было в комнате. Он громко позвал ее раз, другой. Молчание. Ушла? Как надолго? По экрану его распахнутого ноутбука полз неоновый червь заставки. И ему сделалось интересно.

Иван встал со скрипучей койки, с хрустом потянулся, встряхнулся и шагнул к столу. Щелкнул кнопкой мышки разок, чтобы заставка исчезла. И обнаружил, что на рабочем столе его компьютера появился новый файл со смелым названием «Роман».

– Роман! Дает Ирка, – хихикнул он и пододвинул курсор к папке. – Поглядим, поглядим…

За то время, что он спал, она успела написать десять с лишним страниц. Целых десять страниц! Для него это недельная норма, если что. А она за четыре-пять часов столько?

Его вдруг разобрало зло. Что она о себе возомнила? Решила, что, имея под рукой чужие наброски, может сотворить из этого шедевр?

Иван пододвинул ноутбук поближе и, приготовившись с первых строчек править все к чертовой матери, принялся читать.

Глава 14

Белая рубашка, которую Карина утром заставила его надеть, немилосердно жала под мышками. Разумеется, он вспотел, и два отвратительных мокрых пятна расползлись чуть ли не до пояса. Лучше бы он вчерашнюю рубашку надел, просторную и удобную. Но Карина сочла, что она грязная. Выхватила ее у него из рук и швырнула на пол в ванной.

– Она грязная, Миша, – прошипела она со злостью и нервно сдула с лица растрепавшиеся пряди. – Неужели ты не видишь?

Он, честно, не видел никакой грязи. А едва заметная полоска на внутренней стороне воротника не казалась ему грязью. Но раздражать Карину совсем не хотелось, у нее и так из-за него рушились все планы на отдых. Пришлось вздохнуть, улыбнуться и надеть эту свежую. Теперь он добрых полтора часа проклинал свою податливость. А заодно и самонадеянность: думал, понимаешь, что самый умный, вот и потерял время, разрабатывая версию причастности к убийству Данилы Кобзева.

А у Кобзева оказалось стопроцентное алиби на момент убийства Глебовой. И никакими боевыми искусствами он не владел, если не считать искусство обольщать глупых одиноких женщин. И соратник его по отвратительным делишкам тоже был далек от всего этого. Аферу какую-нибудь придумать, информацию похитить – это да, это он мастак. Но чтобы ножом со спины прямо в сердце…

– Мимо, значит, коллега? – без всякой издевки спросил утром Назаров.

– Мимо, – угукнул Мишка.

– Значит, надо дожимать Митрофанову с Проскуриным. Они пока молчат. Но это пока.

– Может, это пока еще сто лет продлится.

Не понимал он, чего Назаров так прицепился к этим бомжам. Мало ли чью кровь они пролили в квартире, мало ли чьи тряпки в этой крови обнаружились. Им-то что это дает? Правильно Проскурин тупит и отнекивается. Нет тела – нет дела. Нос, может, разбил себе гражданин Сидоров по кличке Сима Ключ. А тряпки все сбросил и голым ушел.

И уж совсем не понимал Мишка, каким боком эти уголовники вместе с безработной Митрофановой могут быть связаны со смертью Насти Глебовой.

Что с того, что она приходила к Митрофановой с вопросами? Она с ними по всему городу моталась, с вопросами этими! Работа у нее такая была – вопросы задавать.

Дело было тухлым, дело было глухим – к такому выводу Мишаня Борцов пришел уже давно. И готовился прямо сегодня вечером подать рапорт хотя бы на часть отпуска. Но до вечера еще полдня. Пока же, отчаянно потея в белой неудобной рубашке и ненавидя себя за уступчивость, он делал вид, что работает.

Работа была пустяковая: обзвонить все отделы полиции по городу и затребовать информацию на предмет обнаружения трупа Сидорова. Отделов было немало, он не успел обзвонить еще и половину. И не очень-то торопился.

Во-первых, если бы такой труп нарисовался, по сводкам прошла бы информация, а ее не было. Во-вторых, Мишаня полагал, что если Проскурин и избавился от трупа, то избавился так, что его хрен найдут. В-третьих, Назаров вел себя довольно странно. Друг, а обедать ушел и с собой не позвал. И ничего не принес Мишке из столовки, ни пирожка, ни бутерброда какого-нибудь. А когда вернулся с обеда, первое, о чем спросил: нет ли информации? Не спросил, не голоден ли напарник, не сводит ли кишки у него оттого, что есть страсть как хочется? Нет, ни о чем он таком не спросил. Информацию ему подавай.

Мишаня полез из-за стола сразу же, как Назаров опустился на свое место. Он не железный. Он тоже пойдет и пообедает. Шагнул метра на два к двери, и тут его телефон зазвонил.

– Алло, Борцов, ты, что ли? – заорал ему на ухо лейтенант из соседнего РОВД. Мишаня ему, кстати, полчаса назад звонил.

– Я.

– Слушай, ты тут спрашивал насчет возможного обнаружения трупа с ножевым, так?

– Так. – Мишаня заволновался, уселся на свое место, на время позабыв о голоде. – Есть что-то?

– Как, ты говорил, фамилия пострадавшего?

– Сидоров. Сидоров Серафим Ильич. Кличка Сима Ключ. Медвежатник и…