Изменницы

Паж повел меня к прибрежным воротам Вестминстера, затем мы поднялись по довольно крутой винтовой лестнице, похожей на внутреннюю часть раковины. Поднявшись на самый верх, он постучал в дверь. Приглушенный голос пригласил нас войти, и вот я уже смотрела на огромную фигуру старшины дворцовой стражи. Я часто видела его издали у ворот дворца, но вблизи, да еще в таком маленьком пространстве, он казался невероятно высоким, и я невольно задавалась вопросом, как ему удается взбираться по такой узкой и крутой лестнице. Подбородок у него зарос – похоже, он давно не брился. Кроме того, присмотревшись, я заметила, что у него красные глаза, как будто он недавно плакал.

– Леди Мэри! – Он неуклюже поклонился. Я удивилась тому, что он меня знает, но, наверное, все знают горбунью – кузину королевы; вряд ли он принял меня за кого-то другого.

– Вы ведь Киз, старшина дворцовой стражи? – зачем-то спросила я, ведь мне прекрасно известно, кто он такой; наверное, мне стало неловко при виде его грустного лица.

– Он самый, миледи. Чем я могу вам служить? – По его глухому, сдавленному голосу я поняла, что он глотает слезы, и подумала, какое горе могло так подкосить этого великана.

Паж топтался на площадке, прижавшись носом к окну, откуда открывался вид на Темзу и на проплывающие по ней суда.

– Мистрис Астли попросила передать вам… Она сказала: «Прямо в руки». – Я протянула ему запечатанный сложенный лист бумаги. – Это от королевы, я не знаю, что там.

Скорее всего, речь в письме идет о пожаловании титула Дадли, которое состоится сегодня. Может быть, королева ожидает сопротивления и предупреждает Киза, чтобы тот проявил повышенную бдительность.

Он вскрыл письмо и стал читать; я могла идти, но его несчастный вид смущал меня.

– Мистер Киз, что вас так расстроило? – тихо спросила я, чтобы не слышал паж.

– Ничего, миледи, – ответил великан, но по его лицу скатилась слеза.

– Нет-нет, мне вы можете сказать. Возможно, вам полегчает, если вы сможете с кем-то поделиться горем.

– М-моя жена больна, – запинаясь, сказал он. – А обязанности при дворе не позволяют мне находиться рядом и ухаживать за ней. – Он достал платок и шумно высморкался.

Глядя на него, я почему-то вспомнила Стоукса – наверное, потому, что он такой же здоровяк и тоже был очень привязан к жене.

– Есть у нее слуга или кто-то, кто заботится о ней? Есть ли у вас дети, дочери?

В ответ он кивнул:

– Сейчас с ней наша старшая.

– Тогда не сомневаюсь, вашей жене хотелось бы, чтобы вы выполняли свой долг перед королевой. Наверное, она еще больше расстроится, если узнает, что из-за нее вы пренебрегаете своими обязанностями.

– Наверное, вы правы, миледи. Извините, что так расклеился.

– Вам не в чем извиняться, Киз. Желаю вашей жене скорейшего выздоровления! – Я чувствовала себя лицемеркой; в конце концов, то, что я говорю, – всего лишь банальность.

Спустившись во двор, я протянула пажу кошелек с монетами и велела сходить к аптекарю за несколькими лекарствами, которые я ему назвала, а также купить деликатесов и сладостей; все покупки я приказала доставить жене Киза на дом. Горе великана тронуло меня до глубины души: он так похож на моего отчима, и я невольно вспомнила милую Maman, по которой Стоукс по-прежнему горюет. Maman нет уже целый год; весь год я провела при дворе. Я запрещала себе думать о ней, потому что боялась, что совсем расклеюсь и расплачусь, как Киз.

Я вернулась в приемный зал; Юнона и Кэтрин играли гаммы под руководством сидящего рядом учителя пения. Обычно уроки проходят не в таком публичном месте, но кабинет заняла королева с советниками, из-за того что зал совета сейчас украшают. Левина с кистью в руке всматривалась в лицо Леттис; та сидела на скамеечке в оконной нише, где по утрам больше всего света. Сегодня Левина привела с собой во дворец мальчика-помощника; тот то и дело косился на Кэтрин, как будто никогда не видел такой красавицы – возможно, так оно и есть. Всю жизнь я наблюдаю, как мальчики и юноши именно с таким выражением смотрят на мою сестру; забавно видеть, какой у него сразу сделался влюбленный вид. Правда, она его не замечала, он для нее как невидимка, несмотря на его кудри цвета воронова крыла и ясные глаза. А я, в свою очередь, словно невидимка для него, несмотря на то что Левина поспешила представить мне своего ученика. Он почтительно снял берет, но смотрел не на меня, а на мою сестру.