Изменницы

– Вы непременно должны заставить ее подписать, – говорила тем временем королева. – Если она не подпишет, мы получим доказательство того, что она по-прежнему считает, будто имеет право притязать на наш престол! И хотя мы заключили мирный договор, Шотландия по-прежнему остается нашим врагом. В таком случае, Сесил, вся проделанная вами работа пойдет насмарку.

Я догадалась, что они говорят о Марии Стюарт, которая проявляет упрямство и по-прежнему считает себя законной наследницей английской короны.

– Ваше величество, я сделал все, что в моих силах. Нельзя забывать, что она… – Сесил ненадолго умолкает. – Что ее невозможно к этому принудить.

– Да, да, миропомазанная королева! Полно вам, Сесил! – язвительно произнесла королева. – Мы не сомневаемся, что у вас в рукаве найдутся еще несколько козырей.

Я думала о том, каково ей постоянно чувствовать, что ей наступают на пятки. Должно быть, ей в самом деле нелегко живется.

– Да перестаньте кудахтать! – досадливо обратилась Елизавета к Кэт Астли, которая пыталась надеть на королеву шляпку для верховой езды. Она оттолкнула Кэт Астли и, выхватив у нее шляпку, сама завязала ленты. – А теперь – к моему главному конюшему. – Королева покосилась на Сесила; тот ответил откровенно неодобрительным взглядом.

Все знали, что государственный секретарь не выносит Дадли. В глубине души я восхищалась тем, как она заставляет всех мужчин плясать вокруг себя. Она, как кукловод, точно знала, что делать, за какую ниточку дернуть, в ней не было ни малейших сомнений, подобных тем, что донимали ее сестру.

– И еще, ваше величество, – продолжил Сесил, – относительно монетной системы…

– Да, да, – перебила его она. – Пусть этим займется Нортумберленд.

– Это дорогостоящая мера, ваше…

– Высокий курс нашей валюты поддерживает нашу репутацию. На монетах наше лицо, а не ваше. Мы не потерпим, чтобы наше изображение появилось на обесцененных монетах. Что подумают за рубежом?

Сесил как будто усох, уменьшился в размерах. Другие члены Тайного совета согласно кивали, проходя по залу. Когда они удалились, наступила тишина, и я порадовалась при мысли о том, что нас ждет тихий, спокойный день, потому что многие уедут на охоту. Я соскучилась по спокойствию, которое так редко можно найти при дворе, даже по ночам. Нас, фрейлин, поселили в одной комнате, где мы теснились словно сельди в бочке. Я тосковала по своей тихой спальне в аббатстве Шин, где я могла читать в свое удовольствие – здесь же кто-то находит удовольствие в том, чтобы отнять у меня книгу и отшвырнуть ее подальше.

Кэтрин

Во дворе пахло свежим лошадиным навозом; там было полно народу. Конюхи бегали туда-сюда, выполняли срочные поручения, подтягивали подпруги, вытягивали стремена, подсаживали своих хозяев в седло. Дадли гарцевал на игривом черном жеребце по кличке Красавчик, распоряжался, осматривал лошадей.

– Неженка для ее величества готова? – обратился он к одному из конюхов. – Задние ноги проверили?

– Да, милорд!

– Копыта смазали?

– Так точно, милорд!

– Гриву заплели?

– Да, милорд, и лентами украсили.

– Подстригли гриву?

– Да, милорд! В жизни не видел такой красивой кобылы!

– Выводите – я сам на нее посмотрю.

Парень убежал. Хотя его приказ могли выполнить с десяток старших конюхов, Дадли всегда осматривал лошадь королевы лично. Какое-то время я наблюдала за ним. Фигура у него отличная; он прекрасно управляется с капризным Красавчиком, иногда негромко цокая языком, чтобы успокоить жеребца, и отпускает поводья, хотя другие наверняка натянули бы их, напугав жеребца еще больше. Он заметил, что я слежу за ним взглядом.

– Нравится вам то, что вы видите? – спросил он.

– Мне нравится ваш конь.

Он улыбнулся:

– Леди Кэтрин, сегодня я приказал оседлать для вас Добряка.

– Правда? – порадовалась я. Добряк – один из его любимцев; я не привыкла к таким милостям.

– Да, в самом деле, – с улыбкой кивнул он. – Ее величество специально просили, чтобы вам выделили одного из лучших коней.

Я уже видела, как выводят Добряка – гнедого мерина со спокойным нравом. Он красив – у него на лбу белая звезда.

– Какая честь! – восхитилась я, почесывая звезду на лбу Добряка.

Он раздувал ноздри и фыркал от удовольствия; до меня долетело его жаркое дыхание. Я погладила его по шее и поцеловала в бархатный нос.

– А меня? – поддразнил Дадли.

– Не глупите, – поморщилась я.