Изнанка

— Спасибо, что ты такой чуткий. Лучше друга и пожелать невозможно. И как другу я должен тебе сказать, что мне больно. Ужасно больно. Пока все эти люди не со мной, они для меня, как раскалённые иглы в моём теле. Эта круглая территория причиняет страдание, которого ты и представить не можешь. Но я знал, на что иду, ведь главное, Иннокентий, конечная цель. А теперь иди, повидайся с мамой. Она будет рада тебя видеть. Иди, Иннокентий, я подскажу, где она. Мама ждёт тебя.

Кеша вышел со своего двора. Он плакал, как ребёнок, но на его губах играла улыбка.

— Идите к нам… — упрашивали люди за периметром. — Вы должны нам верить… Мы хотим вам помочь…

Но эти призывы были не для него. Хесс сказал ему повернуть направо, и он повернул, дошёл до дома Маргариты, повернул налево, миновал дом Валентины и скоро добрался до периметра. Дворы тут граничили с пустошью, люди отсюда убрались, и можно было не опасаться, что кто-то заметит его в подозрительной близости от чёрного песка.

— Иди налево и смотри, Иннокентий, — сказал Хесс. — Она уже рядом.

Он пошёл вдоль периметра, внимательно разглядывая бесцветных людей. Вот какой-то старик в восточном халате. А вот молодая женщина в одном нижнем белье. Мальчик в шортах и с пионерским галстуком на шее — галстук, правда, был не красным, а серым. А вон настоящий атлет с бугрящимися мышцами, выпирающими из-под чёрной футболки, правая рука сплошь покрыта татуировками. Вон две девочки-близняшки. Солдат в галифе и гимнастёрке. Бородатый мужик похожий на пирата…

А это — мама!

Бесцветные умолкли. Хесс произнёс:

— Тебе пока нельзя дотрагиваться до неё, Иннокентий.

Кеша кивнул, отчаянно борясь с желанием броситься к маме, обнять её. Как же он соскучился!

— Я так ждала тебя… — промолвила она. — Так ждала… Благодаря тебе я здесь. Ты подарил мне жизнь… Подарил вечность…

— Мама! — всхлипнул Кеша, пряча лицо в ладонях.

— Не плачь, не плачь, сынок. Мы скоро будем вместе… очень скоро… И ты забудешь, что такое печаль.

Кеша вытер слёзы ладонью.

— Мне не терпится обнять тебя, мама.

— Всему своё время. Сделай то, что требуется, выполни свою миссию, помоги остальным людям стать частью этого прекрасного мира, и мы снова будем вместе.

— Я всё сделаю, мама! — с пылом произнёс Кеша. — Всё сделаю, не сомневайся!

— Знаю, сынок, знаю. И не сомневаюсь. Я буду ждать тебя, — она отступила и начала растворяться в сумерках. — Мы все будем ждать тебя… будем ждать…

Исчезла.

Бесцветные снова принялись дружно убеждать:

— Идите к нам… Мы хотим помочь…

Как же Кеша им завидовал. Все эти люди уже с Хессом. Они и есть Хесс. А он вынужден топтаться на пороге.

Вынужден?

Топтаться?

Ему вдруг стыдно стало за свою зависть. Хесс доверие оказал, попросил об услуге, а он, видишь ли, «вынужден»! Это плохое слово, очень плохое, вредное! Никто его не вынуждает! И он, Иннокентий, вовсе не топчется на пороге, а идёт уверенным шагом по сложному пути! Потому что так надо, потому что так нужно другу!

Кеша развернулся и зашагал прочь от периметра — окрылённый, полный надежд. В голове пульсировал вопрос: как заставить людей выйти к Хессу? Может, пожар устроить?.. Нет, это плохая идея. В огне может кто-нибудь погибнуть, а это недопустимо. К тому же, пламя не будет с дома на дом перекидываться, ведь ветра-то нет. Попробовать каждого по отдельности убедить, что люди за периметром говорят правду и не желают никому зла? Тоже сомнительная идея…

Он увидел впереди возле кучи горбыля женщину в красной куртке. Кеша пригляделся и узнал её. Это была тётя Катя Синицына. Он иногда помогал ей — то сумку с продуктами донесёт, то покосившуюся дверцу в шкафчике на кухне починит, то воды принесёт, то рухлядь какую-нибудь на свалку вынесет. По собственной инициативе помогал: «Может, помощь какая нужна, тёть Кать? Если что, вы обращайтесь, я рядом…» И деньги за услуги никогда не брал принципиально. Одинокая она, кто ещё поможет?

Женщина увидела Кешу и двинулась в его сторону. Она сильно хромала и постанывала при каждом шаге.

— Кеша! — позвала тётя Катя. Она была на грани истерики. — Да что же это творится-то, Кешенька? Что творится? Ты видел самолёт? Ужас, ужас! У меня чуть сердце не остановилось! Что это было, а? Я так перепугалась, что аж под крыльцо забралась. Ногу гвоздём распорола.

— Я вам помогу, тёть Кать, — елейным голосом заверил Кеша.

Он напряжённо глядел по сторонам. По близости никого, а в окна никто не смотрит.

— Спасибо, Кешенька, — расчувствовалась женщина. — Чтоб я без тебя делала. Ты только помоги мне до Витальки доковылять. Там, кажется, сейчас и Маринка, и Валера с Вероникой. Я лучше с ними буду.

— Конечно, тёть Кать, конечно, — сказал Кеша. — Я помогу. Давайте, я под руку вас возьму.

Он быстро поступил к ней, грубо развернул, зажал рот ладонью и поволок к периметру. Какое-то время она даже не пыталась вырываться, как будто ещё не осознала, что произошло, а потом задёргалась, закричала, но зажимающая рот ладонь превратила крик в глухое мычание.