Изнанка

Алёна закрыла лицо руками. Ну вот что она за старая перечница такая? Действительно ведь подошла к тому рубежу, когда стало очень тяжело выбирать — или остаться в номере с бокалом вина, или позволить себе оторваться в компании молодого парня на танцульках.

— Я за него. Надевай купальник.

— Но там же дождь!

— Во-первых, он тёплый. Во-вторых, помещение закрытое. Жду у ресепшена через десять минут.

И он просто вышел, уронив последние слова как что-то безапелляционное и само собой разумеющееся. Алёна нервно хихикнула. Ведь уже всё решено. Она уже мысленно видит себя выделывающей разные пируэты среди кучи пены и веселящейся молодёжи. И настроение сразу вверх подпрыгнуло на несколько градусов, а по венам разлилось предвкушение.

Алёна взяла паузу, но ровно на полминуты. После чего вскочила с постели и принялась рыться в шкафу в поисках особенно сногсшибательного бикини.

Музыка была приятной. Алёна даже успела полюбить восточный колорит местных напевов, хотя до этого была ценительницей российской эстрады. Но здесь иначе было никак. И хоть местами прорывались Лазаревы-Биланы, которых ставили не иначе как для туристов, всё равно в основном, заслышав мотивы, льющиеся из динамиков, хотелось начать исполнять какой-нибудь танец живота.

Она была по уши в пене, которую даже не пыталась с себя стряхнуть. Танцевала невпопад, хохотала от души и снова чувствовала себя лёгкой, как будто крылья ей кто-то за спину нацепил.

И рядом был Никита, который крепко, но осторожно сжимал её ладонь, кружил, прижимая к себе и смотрел только на неё. От касаний его почти обнажённого тела по коже пробегали электрические разряды, а возбуждение, что уже было знакомым, приходилось напрочь игнорировать. Потому что даже сейчас понимала — им ничего нельзя. Не потому, что кто-то запрещал, а потому что решила — так будет правильнее. Давно и навсегда. Навсегда ли?

— Я выпить пойду, — потянувшись к Никите, громко проговорила на ухо, когда он наклонился. Чуть задела губами его скулу, и от этого по телу прошли новые волны дрожи. И когда он повернулся, встретилась с ним взглядом, видя, как в глубине его глаз разливается темнота. Та самая, оттенки которой распознать можно без труда. Возбуждение, предвкушение и обещание. Точно такие же чувства, что и у неё. Будто в зеркало посмотрелась.

— Давай принесу.

— Не! Танцуй, я посижу в стороне немного.

Она видела, как все эмоции сменяются на его лице неуверенностью, словно отпускать одну не хочет. И улыбнулась шире. Будет лучше, если сейчас они немного остынут. Ну, или она остынет. Иначе можно позволить себе то, за что станет нестерпимо стыдно уже наутро. А проснуться и понять, что самым верным будет попросить вернуться в Питер на несколько дней раньше, Алёна точно не хотела.

Смахнув с себя пену, она обмотала бёдра полотенцем и направилась к барной стойке, расположенной чуть поодаль. Устроилась за ней, сначала хотела попросить воды, потом всё же заказала коктейль. Повернулась к танцполу, нашла глазами Никиту и чуть не поперхнулась следующим вдохом.

Возле него уже увивалась какая-то девица, судя по виду которой, можно было смело сказать, что настроена она решительно. Двигая бёдрами, практически тёрлась о Никиту, а тот, положив одну руку на её талию, кажется, совершенно не был против этого брачного танца.

Отвернувшись, Алёна уставилась на ряд бутылок на полках бара. В ушах загрохотала кровь. Она и представить не могла, что настолько остро воспримет какой-то чёртов танец.

Тем более, что Никита ей не принадлежал.

Тем более, что он был свободен.

Тем более, что ничего в этом всём такого уж не было.

Чёрта-с-два! Залпом выпив ярко-жёлтую жидкость, не чувствуя ни запаха, ни вкуса, Алёна со злостью отставила бокал. Смотреть на танцпол желания не было. От вида того, как полуголые девицы льнут к Никите будто там мёдом намазано, ей бы стало ещё горше. И чего она, спрашивается, всё же потащилась сюда? Сидела бы себе спокойно, читала журнальчик в номере и ждала бы Никиту, пока он тут всех девиц бы своим вниманием обиходил.

Всё же не удержавшись, она повернулась и тут же в груди закипело ещё более острое чувство. О, она давно не испытывала подобного. Такой жгучей, испепеляющей ревности. Если вообще испытывала хоть раз. В ситуации с Николаем всё было иначе. Да даже сравнивать было абсурдно. А здесь…

Тут нутро выворачивало такое чёрное ядовитое чувство, что даже перед глазами пелена появилась.

Алёна зло усмехнулась, когда Никита наклонил свою партнёршу, держа её под попу рукой, пока та не отклонилась и не взметнула эффектно мокрыми волосами. А когда распрямилась, рассмеялась, что-то шепнула Никите на ухо, и тот кивнул.

Выдерживать это и дальше Алёна уже не смогла. Вскочила с места, промчалась мимо танцпола к выходу, оскальзываясь на мокром полу. Кажется, слышала окрик Никиты, но когда выбежала на улицу и почувствовала на лице солёный ветер вперемежку с дождевыми каплями, поняла, что ослышалась.