Изнанка капли

Сегодняшний концерт, судя по всему, я буду слушать в одиночестве. Музыканты начали собираться, выползая из своих норок. Несколько десятков муравьев замерло совсем недалеко от меня. Все на своих местах. Остается только дождаться дирижера.

Вот еще один муравей присоединился к группе. Началось.

Большая часть муравьев-музыкантов забегала вокруг, через определенные промежутки, ритмично меняя направление своих движений.

Их лапки, ворошащие землю, задали темп остальным. Несколько солистов приступили к своим партиям, исполняемым челюстями. Соло на челюстях от нескольких муравьев, хлесткое, в противовес шажкам остальных, закручивает мелодию в воронку.

Эта часть самая продолжительная.

Муравьиная музыка отражает характер и суть этих маленьких созданий – такая же упорная и последовательная.

Музыканты не стоят на одном месте, и вся группа постоянно находится в движении. Новые музыканты выходят из крошечных туннелей, пронизывающих землю. Таким образом состав все время изменяется, и даже мне, постоянному слушателю и зрителю, не удается отследить музыканта, которого я мог бы без сомнений назвать дирижером. Но в этом и проявляется часть моего интереса к этому исполнению.

Солисты, окончательно вымотавшись, исчезают в группе исполнителей ритма, а на их место приходят другие. Ритм, несмотря на кажущуюся хаотичность движений, строго выдерживается.

Все это подготавливает слушателя к самой тихой части выступления, что является ее кульминацией.

3

Все прочие музыканты резко останавливаются и замирают. Не делая паузы, сразу начинают двигать самым тонким и сложным для игры инструментом – антеннами на своих головах.

Они ударяют ими о предметы – о землю, и даже по воздуху, что практически не слышно, но в этом и заключается наслаждение, в подчеркивании тишины. Это тот самый момент, когда тишина исчезает и переходит в состояние звука, что обычно длится мгновение, и никто не замечает этого, не обращая никакого внимания на переход.

Искусство музыкантов – в растягивании этого перехода и виртуозном удержании его для слушателя. Самая красивая музыка, едва слышимая с лавочки в городском парке после закрытия.

Тишина, переходящая, но еще не достигшая звука, дребезжащая еще секунду, балансирует на этой грани и обрывается.

Концерт завершен.

Достаю из кармана несколько кубиков сахара и отдаю моим маленьким любимцам, подарившим мне эту необычную музыку, ведь они так сильно устали.

Не могу просить их выступить на бис, но могу прийти к ним завтра.

Так я и сделаю.

Долина раскаленных конфорок

Преодолев подъем, вышел на затерянную долину конфорок. Они от меня совсем далеко, до них около дня пути.

На самом краю пропасти разобью лагерь и переночую.

1

Утром путь продолжился.

Буквально через час ходьбы оказалось, что преодолеть это расстояние до первой конфорки будет труднее, чем предполагалось.

Толстый слой жира покрывал плиту, и двигаться было нелегко из-за постоянно вязнущих в нем ног. Запах стоял соответствующий.

Несколько раз я едва не проваливался в него и начинал затягиваться внутрь, и только изрядная доля везения вкупе со сноровкой помогали мне выбраться.

За день я приблизился только к середине пути, который до этого на глаз себе запланировал пройти.

Вскоре, перед тем как остановиться на ночлег, по пути стал встречать громадные валуны гречи, полупрозрачные бревнышки риса – твердые как камень. Приходилось обходить одиночные из них и перелазить через большие скопления.

Когда начало темнеть, обустроил ночлег возле одной из гречневых громадин.

Как только лег и сомкнул глаза, уснул от усталости.

2

Утром чувствовал себя бодрым и отдохнувшим.

Двинулся в путь, замечая, что слой жира под ногами становится только толще. Гладкие рисовые преграды участились, и, петляя среди них, ощущал себя словно в лабиринте. Напрягал все свои силы, постоянно подгоняя себя идти быстрее.

Все же удалось преодолеть оставшийся путь до наступления темноты и оказаться у склона первой конфорки.

Температура была здесь такая же, как и везде. Видимо, она дремлет.

Теперь необходимо было ее обогнуть и выйти в центральную часть, где предположительно и должно быть то, к чему я иду. Завтра начну искать туда проход.

Склон конфорки настолько крутой, что забираться на него сейчас будет непосильной для меня задачей, легче будет обойти конфорку.

3

Обходить было, с одной стороны, легче по самому началу склона выключенной конфорки, а с другой – нет.

Легче, потому что препятствий хоть и больше, но располагались они таким образом, что на определенных участках склона, до которых я мог добраться, были участки, полностью свободные от них, и именно по ним я шел. Я двигался хоть и с разной скоростью, временами медленнее, чем обычно, но зато не делал остановок, постоянно продвигаясь вперед.

Трудность заключалась в том, что внутри меня родилось и не покидало чувство опасности на этих склонах. Если она начнет раскаляться, я не успеть сойти вниз и спастись.

Я надеялся на то, что этого не произойдет, проверял температуру и старался двигаться еще быстрее.

4