Изнанка счастья

– Ты в последнее время такой грустный… И к родителям приезжаешь один, без Светы. Что-то у вас не заладилось, да?

– Ну, это мягко сказано – не заладилось… Если сказать точнее, я развожусь. Надоело все, не могу больше. Не семья у меня получилась, а китайская пытка со смертельным воздействием на психику.

– Ну, чего уж так сразу. Может, надо просто поговорить, объяснить, что тебе плохо…

– Да дохлый номер с объяснениями, Марсель. Тут другое.

– Что другое, Олег?

– Если хочешь сохранить психику – разводись. Вот что.

– Но погоди.

– Не надо, Марсель. Я отдаю себе отчет в том, что делаю. Вот с тобой бы, к примеру, я никогда не развелся, я знаю.

– Да откуда ты знаешь…

– Ладно, не кокетничай. И ты тоже это прекрасно знаешь.

– Я?! Да я ничего такого.

– Ладно, молчи лучше. Хочешь, комплимент скажу? Ты такая стала… Просто с ума сойти можно. Была мартышка испуганная, а теперь… А что дальше-то будет…

– Мартышка? Это я – мартышка? – перебила его Марсель, возмущенно отступая в сторону и вкладывая в свое возмущение явное желание перевести все в дружескую шутку.

Олег посмотрел на нее с грустным пониманием, усмехнулся. Потом произнес так же грустно:

– Да, Марсель, да. Мы всего лишь друзья. Не старайся особо мне об этом напомнить. Но если бы ты. Если бы только пальчиком позвала…

– Я не позову, Олег. Ни пальчиком, ни двумя пальчиками.

– Я знаю. Но и ты тоже знай…

– Все! Давай закроем эту тему. Пойдем-ка лучше вино пить да шашлыки есть, нас уже потеряли, наверное… Пойдем и будем радоваться сегодняшнему дню, такому, какой он есть.

– Да, ты права… Что ж, идем! Мартышка…

– Да сам такой.

Рассмеявшись, они развернулись и зашагали обратно, вслушиваясь в хмельные веселые голоса Лени и Ивана, доносившиеся с веранды. Олег коснулся было пальцами ее ладони, но она ладонь отдернула, заправила за ухо светлую прядь волос, проговорила решительно:

– Не надо, Олег. Я Леню люблю. И всегда буду любить.

– Ты в этом уверена?

– Да!

– Что ж, завидую. Счастья тебе, дорогая мартышка. Вернее, бывшая мартышка, а теперь… Теперь самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо знал… Особенная женщина… Даже имя у тебя особенное – Марсель! Произносишь его и музыку внутри слышишь.

* * *

Ну где, где Олежка увидел эту красоту, эту особенность? Лицо как лицо. Какое было, такое и осталось. Обыкновенная молодая баба, такая, как все. Даже и хуже, чем все, потому что последними экзаменами вусмерть заморенная.

Марсель стояла перед зеркалом, разглядывала себя так и сяк. Конечно, если уж честно признаться, ужасно приятно было возмущаться Олежкиным признанием, ужасно приятно было убеждать себя в собственной обыкновенности, краешком сознания все-таки соглашаясь – а может, и впрямь имеют его комплименты какую-то под собой основу. Вон, глаза вроде ярче стали. И губы обозначились капризной пухлостью. И кожа на лице стала более нежной, словно присыпанной цветочной пыльцой. И волосы светятся золотым оттенком.

Нет, правда, странно. Вроде все эти прелести сопливому возрасту положены, а потом, с годами, постепенно таять должны. А у нее все наоборот! Может, и впрямь, она особенная? А что? Вот возьмет и поверит, и начнет капризничать и гордиться, как записная красотка!

Откинув голову назад, Марсель тихо усмехнулась, представив, как она «гордится и капризничает». А самое главное – где она все это будет проделывать, интересно? Среди своих однокашников, таких же заморенных последними экзаменами? Или в онкодиспансере, будучи рядовым интерном?

Позвонили в дверь, и лицо ее приняло озадаченное выражение – кто бы это мог быть? Юрик с Леной звонили и сказали, что в кино отправились, Леня на дежурстве… Соседка Люська с третьего этажа, наверное, больше некому. Люська часто прибегает за какой-нибудь бытовой надобностью или денег в долг перехватить.

За дверью стояла не Люська. За дверью стоял Джаник, смотрел исподлобья.

– Привет… – улыбнулась Марсель немного растерянно. – А Юрки дома нет, они с Леной в кино ушли…

– Я знаю. Я потому и пришел. То есть… Я хотел сказать, что мне с вами поговорить надо.

– О чем нам говорить, Джаник? Не понимаю…

– Не прогоняйте меня, Марсель. Я ненадолго. Я только скажу и уйду. Все скажу… Я не могу больше так, чтобы не сказать. Можно я пройду?

Он шагнул в прихожую, и Марсель отступила назад, пожав плечами. Не выталкивать же Юркиного друга из квартиры! Да и с чего ради выталкивать… Вроде и повода нет. По крайней мере – пока.

Развернулась, пошла в гостиную, Джаник двинулся за ней следом. В гостиной уселся в кресло, вздохнул отрывисто, будто всхлипнул, и закрыл лицо ладонями. Ей даже показалось, он плачет.

– Эй, Джаник… Ты чего? Случилось что-нибудь, да?

– Да… Да, Марсель, случилось. И очень давно случилось, много лет назад, как только я вас увидел… Я люблю вас, Марсель.