Изнанка счастья

– Да почему? – снова искренне возмутилась Марсель и тут же сникла, будто устыдилась своей искренности, и проговорила уже более спокойным тоном: – Хотя ты прав… Мне этого не понять, наверное. Да и менталитет у меня другой… Например, о своей бабушке я совершенно спокойно могу сказать, что она была жестокой. И это будет чистейшей правдой, ни убавить, ни прибавить.

– Она вас очень сильно обидела, да?

Марсель не успела ответить – над головой вдруг сильно громыхнуло, и резкий порыв ветра чуть не сбил ее с ног. Оглянулась – никого кругом… Аллея парка пуста. Только они да темно-сливовое набухшее небо над головой. Так увлеклись разговором, что не заметили надвигающейся грозы!

А вот и первые капли упали им под ноги. А в следующую секунду налетел водяной вихрь, закружил, обескуражил, отхлестал по щекам! Ага, попались, увлеклись разговорами! Кто не спрятался, я не виноват!

– Бежим! – быстро схватил ее за руку Джаник, поволок куда-то сквозь буйную дождевую мглу, и она послушно припустила за ним, испуганно повизгивая.

Забежали в какую-то дверь, отдышались, огляделись… То ли подсобка какая, то ли пустое служебное помещение. Давно немытое окно, по которому потоками стекает вода. Запах пыли. Полумрак. Явно слышна ее зубная дробь – то ли от страха возникшая, то ли от мокрого и холодного, прилипшего к телу платья. И горячий шепот Джаника в ухо:

– Марсель… Испугалась, да? Марсель…

А потом… Потом она уже плохо понимала, что происходит. Почувствовала его губы на своих губах и снова уплыла в дождливую мглу – так же закружило, обескуражило неожиданностью и… И еще чем-то, незнакомым и властным… И не было сил придумать, что же оно такое есть, это властное и незнакомое, и как ему нужно сопротивляться. Но ведь нужно. Нужно, черт побери! Но пусть еще немного, пусть совсем чуть-чуть… Какие у него губы жадные, горячие, и объятие властное и нежное одновременно…

Вырвалась, наконец. Отряхнулась, глянула сердито:

– Ты ведь мне обещал, Джаник! А сам… Что ты делаешь вообще?

– Я люблю тебя, Марсель. Я без тебя жить не могу. Не получается у меня, чтобы не любить, понимаешь?

– Не понимаю и понимать не хочу! Да как ты смел!.. Никогда, никогда больше, слышишь?

И шагнула под дождь, обняв себя за плечи трясущимися руками. Пошла, не чувствуя под собой ног, как пьяная. Когда услышала за спиной шаги Джаника, обернулась, качнувшись, выкрикнула хрипло:

– Не ходи за мной! Не смей! Никогда больше не смей!

– Да, Марсель, – опустил он голову и встал как вкопанный.

В конце аллеи она оглянулась – так и стоит на том же месте с опущенной головой… И припустила бегом к выходу из парка, к автобусной остановке. Вот и нужный маршрут подошел, распахнул двери, и можно юркнуть на сиденье к окну, закрыть глаза и выдохнуть, наконец.

* * *

Нет, если бы это возможно было! Просто взять выдохнуть из себя случившееся! Какое это было бы счастье, наверное… Не мучиться этим проклятым раздвоением… Когда внутри одновременно зверствуют и жар, и холод. И ощущение губ Джаника на своих губах – как температурная лихорадка. А за ней следом крадется стыд, и еще раз стыд…

Ужасный стыд! Потому что нельзя было, нельзя… Изначально повела себя неправильно, сама спровоцировала эту лихорадку. Не надо было ни лишних реплик Джанику подавать, ни эмоций выплескивать. Признался в любви – и ладно, и пропустить равнодушно мимо ушей, безо всяких «не смей» и «никогда больше». И на эту дурацкую прогулку нельзя было соглашаться. Теперь уже ничего не изменишь, только и остается – разгрызать, как твердый орех, свое запоздалое чувство вины. Да, все мы умны и рассудительны задним числом…

А главное – что теперь со всем этим жарким и виноватым безобразием делать? В себе носить? Выходить из института и озираться со страхом – вдруг Джаник опять здесь? И чувствовать, как в этом страхе присутствует неодолимое желание снова его увидеть… Да, да, чего уж врать так нагло самой себе? Все, как в сермяжной поговорке – увяз коготок, и птичке конец…

Хотя, наверное, для ее случая другая поговорка подходит. Более жесткая. Да-да, та самая, хлестко-народная, про кобеля и сучку. Выходит, она и есть та самая сучка? О боже.

Так себя за три последующих дня изгрызла, что похудела, с лица спала. Под глазами темные круги пролегли. Благо, что выходные нагрянули, можно было из дома не выходить. Но зато вздрагивала от каждого звонка в дверь, как подстреленная лань. Даже Леня не выдержал, спросил осторожно:

– Эй, Марсельеза… Что с тобой? Ты не заболела, случаем?

– Нет, Лень, я здорова. Устала просто. Ты же знаешь, как я к последнему экзамену готовилась.

– И все равно, не нравишься ты мне… Не похоже твое состояние на простую усталость. Давай-ка я тебя на обследование отправлю?

– Нет, не хочу я на обследование! Я высплюсь, и все пройдет.