Изнанка счастья

– Что случилось, Марсель?

– А ты что здесь делаешь, Джаник? – ответила она вопросом на вопрос. – Ты же знаешь, что Юрки дома нет, он с Леной к ее родителям на дачу уехал…

– Да, я знаю. Да, Юрка уехал. Но у тебя ведь что-то случилось, правда?

Она даже не обратила внимания, что он обращается к ней на «ты». Как будто так было привычно. Как будто так было всегда. Пожала плечами, проговорила грустно:

– С чего ты взял, будто у меня что-то случилось?

– Не знаю. Но я вдруг почувствовал – тебе плохо. И сейчас тоже. Смотрю и понимаю – тебе плохо!

– Да, мне плохо. Но то, что со мной происходит, вовсе тебя не касается, Джаник. Дай мне пройти, я очень тороплюсь!

Она произнесла последнюю фразу нервным и звонким голосом, в котором явно слышались приближающиеся слезы. Вздохнула, пытаясь их сдержать, но ничего не получилось. Получилось только вяло махнуть ладонями да тут же прикрыть ими задрожавшее лицо.

– Пойдем… Пойдем в скверик, Марсель. Чего мы тут, в арке? Там скверик, через дорогу… Сядем поговорим…

– Ой, да никуда я с тобой не пойду, отстань!

– Тебе надо успокоиться, в себя прийти. Как ты дальше пойдешь – вся в слезах?

– Отстань… Отойди от меня, пожалуйста…

– Не отойду. Расскажи мне, что случилось.

– Это не твое дело… Совсем не твое дело…

– Хорошо. Если не хочешь, можешь не рассказывать, но ведь успокоиться все равно надо, правда?

Она молча кивнула головой, соглашаясь. И впрямь, не идти же по улице, на ходу проливая слезы.

– Идем… – настойчиво повторил Джаник, тронув ее за локоть.

Локоть она отдернула, но послушно поплелась за ним в скверик. Благо идти было всего ничего, только дорогу перейти. Усевшись на первую попавшуюся скамью, повернула к нему залитое слезами лицо, проговорила на горестном выдохе:

– У меня отец умер, Джаник, представляешь? Полгода назад! А мне даже не сказали! Ну как так можно было, а? Взяли и не сказали… Я только сейчас об этом узнала.

– Ничего себе… Но как же так получилось, Марсель? Почему тебе не сказали? Почему?!

Джаник почти выкрикнул это «почему», и она расплакалась того горше, уловив энергию искреннего и в то же время крайне возмущенного сочувствия. Наверное, именно такого сочувствия она и ждала от Лени… Такого же искреннего. Такого же возмущенного. Без лишних циничных выводов, пусть хоть сто раз юридически правильных, о причинах этого обидного «не сказали».

– Да долго объяснять почему… – махнула она рукой и вздохнула длинно, со всхлипом. – Да и не в этом дело… То есть не в причинах… Просто мне очень обидно, понимаешь? За себя обидно, за отца обидно. Даже не попрощалась с ним по-человечески. Хотя мы с ним не общались, но ведь он мой отец… Другого отца не было и не будет… Понимаешь?

– Понимаю… – обнял ее за плечи Джаник, участливо заглядывая в глаза. – Конечно, я понимаю, как тебе обидно, Марсель… И неважно, что вы не общались, это правда. И не в причинах дело, ты правильно говоришь. Какие тут могут быть причины? Да какие бы они ни были, все равно очень больно… Да, я тебя понимаю, Марсель…

Он еще что-то бормотал ей в ухо, повторяя одни и те же фразы, и покачивал ее в своих сильных руках, и утирал слезы со щек дрожащими фалангами пальцев. И она в какой-то момент поняла, как хорошо плачется в его объятии. И не только плачется, а вообще хорошо. И в то же время стыдно. Ужас как стыдно. Но пусть этот стыд продлится еще секунду… Еще немного, еще чуть-чуть… Пусть она будет та самая сучка из русской народной поговорки… Но еще самую малость!

– Вообще-то я за билетом на поезд пошла… – наконец сделала она попытку высвободиться из его рук. – Да, мне надо идти, Джаник. Хочу сегодня же уехать, вечерним поездом. Надо же на могилу к отцу сходить, надо проститься, хотя бы так… Сама не знаю, почему тороплюсь, но почему-то чувствую, что так надо. Мне самой надо, понимаешь?

– Ты все правильно чувствуешь, Марсель. Я понимаю. И я бы тоже торопился на твоем месте.

– Ты и правда понимаешь? – спросила она, с пристальным интересом глянув ему в лицо.

– А как же еще? – вскинул вверх красивые брови Джаник. – Разве по-другому можно?

– Ладно, это я просто так спросила… Спасибо тебе, Джаник.

– Да за что?

– За сочувствие. За понимание. Ладно, извини, мне надо идти… – решительно поднялась она со скамьи, вытирая ладонями щеки. – Тут билетные кассы недалеко…

– Я пойду с тобой!

– Да зачем… Я уже пришла в себя, спасибо.

– Но я просто буду рядом… Пожалуйста, Марсель, не гони меня…

– Джаник, ну сколько мы будем говорить об одном и том же? Не надо за мной ходить! Как ты не понимаешь, что ставишь меня в дурацкое положение?

– Да я понимаю… И про дурацкое положение тоже. Только я сам себя не понимаю, Марсель. Потому что я ничего не могу без тебя. Ни думать не могу, ни дышать, ни жить… Ни понимать… Я все время чувствую твое присутствие рядом, где бы ни был. Ты смеешься – мне весело, ты плачешь – у меня сердце болит. Что мне с этим делать, Марсель? Я все время о тебе думаю!

– А ты возьми себя в руки и постарайся не думать. И у тебя все получится. Потому что ты сильный. И потому, что так надо.

– Кому надо?