Изнанка счастья

– Здесь недалеко, скоро приедем! – бодро проговорил водитель, опять глянув на нее в зеркало заднего вида.

На сей раз она не опустила глаза. Обойдется водитель. Потому что – если уж Лене получилось так нагло солгать, то чего перед незнакомым человеком стыдиться? Да, вот такая она… И ладно, и пусть…

Джаник снова с силой сжал ее ладонь, и сердце забухало гулко и горячо, выгоняя из головы все неуютные стыдливые мысли. Да, вот такая она! Врушка и неблагодарная дрянь! И ладно, и пусть…

* * *

Джаник снял дачу на два месяца. Это был старый хлипкий щитовой дом, почти заброшенный, и участок был тоже заброшенный, весь в зарослях дикой малины и огромных, вольно раскинувшихся кустов с гроздьями ярких желтых цветов. Кажется, их называют «золотыми шарами»… Неважно, как их называют. Все равно – красиво. Когда идешь от калитки к дому по выщербленной кирпичной дорожке, они колышутся от ветра, как пьяные, и норовят панибратски хлопнуть по щеке. Так же достоинством дачи была огромная веранда, скрывающаяся в зарослях рябины и бузины, и после полудня так приятно было сидеть в плетеных креслах и смотреть, как тени мелких листьев пляшут по дощатому полу, образуя прелестную кружевную вязь. Хозяина дачи они так и не увидели, лишь по телефону Джаник общался с ним пару раз. И сами приезжали сюда не часто – тогда только, когда Марсель удавалось выкроить время.

Да, хорошее выражение – выкроить время. И какой умник его придумал, интересно? Разве время можно из чего-то выкроить? Его можно только украсть. По крайней мере, в их случае так будет звучать правильно – когда удавалось украсть время…

В тот день она его нагло украла. То есть даже и легенды не соизволила придумать, куда пропадет с утра. Исчезла из дома, пока Леня с ночного дежурства не вернулся, и телефон дома оставила, будто забыла…

Приехала на такси – Джаник должен был ждать ее на даче с вечера. Тихо открыла калитку, тихо прошла по кирпичной дорожке, отворачиваясь от наглых прикосновений «золотых шаров». Поднявшись на веранду, увидела его со спины, с нервно прижатым к уху телефоном, и остановилась, чтобы не отвлекать от разговора… Разговор, судя по напряженной спине Джаника, был не из легких.

– Мам, я же тебе объяснил, у меня нет невесты, я отменил свадьбу. Да, понимаю, что не имел права… Почему, почему опозорил?! У нас с Лианой не было ничего! Да почему не имеет значения, мама? И почему я не мог передумать? Да, я отдаю отчет собственным поступкам. Да, понимаю… Ее родители меня больше не уважают. Мам, но хоть ты меня пойми! Я взрослый мужчина, я не мог поступить иначе… Да, не мог! Ну не плачь, пожалуйста, прости меня, мама…

Видимо, мама первой оборвала разговор, и Джаник отнял трубку от уха, нервно сжал ее в ладони. Потом сделал странный жест – будто собирался размахнуться и выбросить телефон в заросли бузины.

– Джаник! Ты что! – не выдержала она, бросилась к нему, схватила за руки. – Ты что хочешь сделать?

– Я? Ничего… – обернулся он к ней, радостно блеснув глазами.

– Мне показалось, ты телефон хочешь выбросить.

– А что, хорошая мысль! Может, его действительно выбросить, а? – проговорил он, обнимая ее и крепко прижимая к себе. – Почему ты так долго? Я с утра тебя жду.

– Так сейчас утро! Всего десять часов!

– Нет… Утро – это шесть часов, семь часов… Ты украла у меня целых три часа, я чуть с ума не сошел…

Он жадно нашел ее губы, и все в ней отозвалось навстречу этой жадности, и закружилось в тихом шепотке рябины и бузины, и «золотые шары» за их спинами встали по стойке «смирно», как солдаты в карауле… И потом так же караулили окно спальни, прикрывая его со всех сторон буйной желтизной-занавесью. Хотя бы они были на их стороне.

Потом, уместившись на веранде в одном кресле, они продолжили утренний разговор. Вернее, Марсель сама его продолжила, вдруг спросив:

– А ты что, и в самом деле хотел телефон выбросить? Прости, я случайно слышала обрывки фраз… Ты с мамой говорил, да?

– М-м-м… С мамой… – подтвердил задумчиво Джаник, прикоснувшись губами к ее виску.

– Она требует, чтобы ты вернулся и не отменял свадьбу с Лианой?

– Марсель, давай не будем об этом говорить, пожалуйста. Зачем говорить, если я все решил? Никакой свадьбы не будет.

– Но ведь у вас так нельзя, Джаник. Насколько я понимаю, у вас это событие считается чуть ли не преступлением…

– Да, именно так и считается. И родители меня совсем не поняли. Да я и не надеялся, что поймут.

– А что ты им сказал? Как объяснил свое решение?

– Да так прямо и сказал, что другую люблю. Что жить без нее не могу. И что всегда буду с ней рядом, в любой ипостаси… В такой, в какой моя любимая сочтет нужной…

– Да ты с ума сошел! Твоя мама, наверное, сразу догадалась, о ком речь!

– Конечно, догадалась. Но дело в том, что я уже не ребенок, я взрослый мужчина, а мама… А мама женщина. Она не может принимать относительно меня волевые решения, как раньше.

– А отец? Отец может?

Джаник помолчал какое-то время, потом произнес нехотя: