Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Наплыв критики отражал тот факт, что к концу XVII века серийная пресса приобрела стойкие и неизбежные черты торговли новостями. В то время как в северной Европе газеты воспринимали с энтузиазмом, в Италии в конце века было также множество печатных изданий, начали возникать они даже в Испании. Германия, представлявшая собой лоскутное одеяло из разрозненных независимых территорий, достигла куда большего охвата прессы, здесь были отчетливо слышны и голоса критиков газетного дела. В третьей четверти XVII века несколько писателей выразили свое беспокойство по поводу распространения серийной прессы и опасностей, которым подвергается общество, если газеты попадут не в те руки. В 1676 году придворный чиновник Агасфер Фриш опубликовал краткий памфлет о пользе и вреде газет[661]. Фриш был убежденным сторонником княжеской власти и придерживался того мнения, что обращение газет должно ограничиться кругом государственных деятелей, чьей профессиональной обязанностью была информированность (вот они, правильные читатели). Тот факт, что он опубликовал свой труд на латыни, показывает, что такова была и его целевая аудитория.

12.3. Миром правит мнение. Мнение изображено в виде женщины с завязанными глазами, на голове ее Вавилонская башня. На дереве произрастают памфлеты

Несколькими годами позже идею Фриша подхватил Иоганн Людвиг Гартман, лютеранский пастор и плодовитый писатель. Гарт-ман в своих проповедях обличал грехи: танцы, азартные игры, винопитие и праздность; ко всему этому в хлесткой речи в 1679 году он добавил грех чтения газет[662]. Гартман был готов признать за торговцами право читать газеты, но для широкой публики их все же следует запретить. Фриш и Гартман задали тон полемике, целью которой было определить, каким членам общества можно спокойно доверить политические известия. Даниэл Хартнак, искусный и наделенный живым воображением издатель, также пробовал провести различие между полезным чтением и праздным любопытством. Хартнак соглашался с тем, что в мирное время чтение газет должно быть уделом тех, кто может вынести свое критическое суждение. Только во время войны всем нужно читать газеты[663].

Это ощущение эксклюзивности предостерегает от переоценивания достижений первого поколения газет. Сильные мира сего, имевшие доступ к качественным источникам информации, были настроены весьма скептически по отношению к распространению этой привилегии на неокрепшие умы. Лишь в конце XVII века к полемике присоединился немецкий писатель, выдвинувший недвусмысленное утверждение в пользу всеобщего чтения газет. Zeitung Lust und Nutz («Удовольствие и польза от чтения газет») Каспара Штилера было решительной поддержкой всеобщего права на новости:

«Мы живем в этом мире, и мы должны знать, что в нем происходит. Не нужно ждать помощи от Александра, Цезаря или Мухаммеда, если мы хотим быть мудрыми. Тот, кто ищет мудрости и желает участвовать в общественной жизни, должен следить за новостями, должен читать газеты и понимать их»[664].

Штилеру не терпелось отменить эти ограничения доступа к новостям. Он считал, что у всех людей есть природный инстинкт жажды знаний, который распространяется и на текущие события. Перечисляя те группы людей, которым чтение новостей пойдет на пользу, Штилер прямо ответил критикам прессы. Учителя и профессора должны читать новости, чтобы не отставать от жизни. Клирики могут использовать материал из газет в своих проповедях (и находить в нем свидетельства Божьего промысла в жизни человека). Купцы и бродячие торговцы будут знать о положении дел на опасных дорогах Европы. Местное дворянство пусть читает газеты, чтобы разогнать скуку; да и дамам тоже следует их читать: лучше уметь обсуждать серьезные вопросы, чем тратить время на сплетни. Те же, кто скажет, что в газетах слишком много неудобных тем, которые могут шокировать нежные сердца, должны вспомнить, что в Библии также немало «примеров убийств, прелюбодеяний, воровства и прочих пороков»[665].