Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Каким образом влияли на его читательское сознание периодические новостные издания 1640-х, которые он так бездумно скупал? Уоллингтон, вне сомнения, приобрел с опытом чутье на некоторые стратегические события, которые предопределяют ход истории. Он понимал, что Ирландия, где он родился, будет играть важную роль, и близко к сердцу принял разрыв, наметившийся между угодными Богу общинами Англии и Шотландии на последних стадиях конфликта. В глубоком письме к другу, Джеймсу Коулу из Новой Англии, Уоллингтон анализирует фазы войны, определяя их как «война прелатов» — (1639-40), «война нечестивцев» (1642) и «война лицемеров» (1648). Историкам названия не понравились, но хронология была лучше некуда[900]. Уоллингтон не ограничивал свои интересы британскими войнами. В 1638 году ему попалась книга, открывшая ему глаза на ужасное положение христиан в Германии, а о судьбе французских гугенотов Ла-Рошели он оставил заметку в 1628[901].

Памфлеты Уоллингтон собирал с определенной целью — создать историческое повествование для того, чтобы «грядущее поколение увидело дела рук Божиих». Журнал последовательно изображал все испытания, которые преодолевали дети Божьи. А Уоллингтон особенно остро почувствовал, что пора испытаний настала, когда война начала собирать свою жатву: смерть помощника, потеря близкого друга. Там, где личные интересы встречаются с политическими, новостные сети не всегда работают так, как нужно. Лишь в 1643 году в разделе, посвященном бесчинствам католиков в Ирландии, Уоллингтон смог сделать отметку о смерти зятя, убитого за два года до того. Значит, он получил эту печальную новость только спустя два года.

Уоллингтон был опытным и мудрым читателем. Иногда он выписывал из новостных сводок те события, свидетелем которых был лично: он использовал свои записи, чтобы сохранить воспоминания и придать им нужное направление. Его подробное повествование о военных годах — это захватывающая история современных ему событий, составленная в основном благодаря его собранию памфлетов и личному опыту. Мало кто был так озабочен упорядочиванием событий, как наш токарь; в мировоззрении, сформированном благочестием, его записи были предназначены для того, чтобы сохранить свидетельство Божественного промысла о человеке.

Первый среди равных

Как и Неемия Уоллингтон, Сэмюэл Сьюэлл был предан церкви. До женитьбы он обучался в Гарварде и поначалу собирался рукополагаться, так что следы богословского образования остались с ним на всю жизнь. Он регулярно и исправно посещал проповеди, часто дважды за воскресенье, и яро отстаивал святость воскресного дня. Видные священники Бостона были среди его близких друзей. Поскольку Сьюэлл был комиссаром местного суда, ему вменялось в обязанность участвовать в вынесении обвинительных приговоров в знаменитых салемских судах над ведьмами. Он вскоре очень пожалел о том, что ему пришлось играть роль в таком мрачном деле, и был единственным из судей, кто публично отказался от участия в процессе, стоя с непокрытой головой перед всем приходом в то время, как священник зачитывал формальный акт покаяния[902].

Сьюэлл начал вести дневник в возрасте 21 года и вел его до последнего вздоха, больше пятидесяти лет. В это время Бостон переродился из замкнутого провинциального местечка в оживленный георгианский город. Сьюэлл остался верен принципам старой школы, но его известная всем честность и отсутствие тщеславия обеспечили ему уважение всей общины.

Будучи частью бостонской коммерческой и политической элиты, Сьюэлл имел доступ к лучшим источникам информации. Он прочитывал все приходившие ему письма и, как мы видели, по-ощрял издание первой бостонской еженедельной газеты. Он был подписчиком этой газеты на протяжении всей жизни и включал самые успешные выпуски в свою библиотеку. Но, несмотря на востор-женные рафинированные образцы европейской утонченности, то, что мы читаем в «Бостон Ньюс-Леттер», кажется, мало влияло на его новостной мир. Как видно из его дневника, еще до выпуска газеты Сьюэлл был в центре ключевых новостных сетей: семья, коммерческие и юридические круги и колониальное правительство.

Когда Сьюэлл переехал в дом своего тестя после женитьбы, он сразу же стал частью такой сети. Посетители и письмоносцы приносили известия от членов семьи, живущих на фермах и в поселках вокруг Массачусетского залива. Во время кризиса Сьюэлл был среди первых, кто узнавал об угрозах, с которыми предстоит столкнуться обществу. Когда в 1690 году Сьюэллу принесли новость о нападении индейцев, он тут же известил отца и брата. Даже свадебное торжество сына Сьюэлла, женившегося на дочери губернатора, было прервано, чтобы губернатор мог прочесть письмо от своего сына (генерального прокурора колонии), в котором говорилось о том, что помешало ему прибыть: нападение пиратов[903].