Израненное сердце

С недавнего времени мои родители обосновались в Вашингтоне. После смерти Сервы отец занялся гуманитарной деятельностью. Он выступает посредником в какой-то крупной международной коалиции по борьбе с торговлей людьми. И прямо сейчас проводит информационную кампанию по всей стране.

Легок на помине.

Телефон вибрирует, и на экране высвечивается номер отца.

– Погоди, – говорю я Генри и отвечаю на звонок.

– Симона, – произносит отец, и его глубокий, ровный голос прорезает эфир между нами, будто он находится прямо в этой комнате. – Как прошли съемки?

– Хорошо. Думаю, они получили, что хотели, так что, наверное, это был последний съемочный день.

– Прекрасно. И что дальше по расписанию?

– Ну… – Мой желудок слегка сжимается. Даже спустя столько времени. – На следующей неделе я должна сниматься для «Баленсиаги».

– В Чикаго?

– Да, – отвечаю я после паузы.

– Мне сказала твоя помощница. Я рад это слышать, потому что мы с твоей матерью тоже будем там в это время.

– О, здорово, – слабым голосом отвечаю я.

Я уже умираю от ужаса при мысли о возвращении в Чикаго. Я не была там почти десять лет. Новость о встрече с родителями… не добавляет энтузиазма. Слишком много воспоминаний связано с этим.

– Я провожу митинг, – говорит tata. – В поддержку «Фонда свободы». Мэр Чикаго выступит с речью, а также один из олдерменов. Я бы хотел, чтобы ты тоже присутствовала.

Я нервно переминаюсь с ноги на ногу.

– Не знаю, tata… Я не участвую в политике…

– Малышка, это хороший повод. Ты можешь продемонстрировать свою поддержку чему-то очень значимому…

И снова эта нотка неодобрения. Отец не считает мою карьеру значимой. Я одна из самых высокооплачиваемых моделей мира, а он все еще считает это легкомысленным хобби.

– Просто посиди со мной рядом. Тебе не придется выступать. Ты же можешь это, правда? – говорит отец самым рассудительным тоном. Его фраза звучит как просьба, но я знаю, что от меня ожидают согласия. От такого давления я ощетиниваюсь. Я уже давно стала самостоятельной и не обязана делать, что он велит.

Но в то же время родители – это все, что у меня осталось после смерти Сервы. Разумеется, кроме Генри. Мне бы не хотелось нарушать перемирие между нами. Не из-за такой мелочи.

Чикаго большой город. В нем вполне можно побывать и не столкнуться с Данте.

– Хорошо, tata, – слышу я себя со стороны. – Я приду на твой митинг.

Сбросив звонок, я достаю телефон и нахожу фото Данте, которое хранила все эти годы. Я стараюсь не смотреть на него, потому что мужчина на фотографии кажется яростным и сердитым. Он словно смотрит мне в душу и не в восторге от того, что видит.

Я зависима. Порой мне удается продержаться несколько месяцев. Но я всегда возвращаюсь к этому фото. У меня нет сил удалить его.

Я смотрю в его черные глаза. На эту свирепо сжатую челюсть. Четко очерченные губы.

Боль, которую я испытываю, сильна как никогда.

Я выключаю телефон и отодвигаю его подальше от себя.

Данте

Я заезжаю в юридическую фирму Рионы, чтобы завезти документы, которые необходимы ей для открытия новой кредитной линии для нашего бизнеса. Риона – старшая дочь Гриффинов. Наши семьи вместе занимаются развитием Саут-Шора. Она регулирует юридические аспекты этого нового совместного бизнеса.

Обычно девушка занимается другими юридическими вопросами. Вообще она начинала адвокатом, помогая приспешникам Гриффинов избежать тюрьмы, пока те брали на себя наименее приятные аспекты бизнеса ирландской мафии.

Меня Риона тоже как-то вытащила из передряги, когда меня арестовали по сфабрикованному делу об убийстве.

Было довольно иронично оказаться в тюрьме округа Кук за преступление, которое я на самом деле не совершал. После всего, что сошло мне с рук за эти годы… я не ожидал сесть за повешенное на меня убийство двоих ноунеймов.

В общем, Риона вытащила меня оттуда, и я не забыл об этом. С меня причитается. И немало, я думаю.

Ее брат женился на моей младшей сестренке, так что мы и так были своякам. А теперь стали друзьями. Иногда я составляю девушке компанию за обедом, если нахожусь недалеко от ее офиса. И время от времени, когда что-то ее выбесит, мы вместе отправляемся на пробежку. Ей это необходимо – в общем-то, Риона заводится с пол-оборота.

Сегодняшний день не исключение. Девушка торопливо вылетает из кабинета, на бледных щеках ярко пылают два алых пятна. Ее рыжие волосы собраны в гладкий пучок на затылке, дополняя привычный образ непробиваемого адвоката – темно-синий брючный костюм и кремовую шелковую блузку.

– Привет! – говорит Риона, заметив меня. – Я хочу перехватить кофе в кафе на первом этаже – будешь?

– Конечно, – отвечаю я. – И я принес это.

Я вручаю ей документы.

– О, спасибо, – говорит девушка, бегло просматривая бумаги, чтобы убедиться, что я ничего не забыл. Меня это не задевает – я знаю, что такова уж ее натура – проверять все дважды. Риона не верит, что кто-то может быть таким же дотошным, как она сама. – Сначала я занесу их в свой кабинет.