Израненное сердце

Я не знаю, откуда у Кристиана эта информация, так что не в курсе, знает ли он, кто на самом деле убил Джека. Это Марцель Янковский перерезал ему глотку по приказу Миколая. Но если никто из этого списка не общался с Дюпоном, то он вряд ли знает, кто именно стоит за смертельным ударом – польская мафия, «Братва», я или мой брат. Полагаю, он понимает, что Кэллам не стал бы этого делать, но, очевидно, Кристиан винит и его тоже.

Я так поглощен бумагами, что почти забыл, что нахожусь в доме Дюпона и тот в любой момент может вернуться. Я чуть не подскакиваю до потолка, когда дверь резко открывается.

– Это всего лишь я, – нетерпеливо говорит Себ, встряхивая челкой, чтобы убрать волосы с глаз. – Какого хрена ты тут делаешь?

– Что ты тут делаешь?

– Подогнал машину, чтобы тебе не пришлось идти пешком.

– О, – отвечаю я, – спасибо.

– Что это? – спрашивает брат, кивая на стопку бумаг.

– Подборка сталкера, – говорю я. – Дюпон нарыл на нас материал.

– Вот как? – спрашивает Себ. – У него там есть про мою игру против команды «Дьюк»[57], когда я набрал сорок два очка?

– Нет, – качаю я головой. – Про тебя тут вообще нет.

– Ну, тогда это херня, а не подборка, – хмурится брат.

Я знаю, что он шутит, но лишь отчасти.

– Разве он не должен был прикрепить это все на стену и соединить красной веревочкой? – говорит Себ.

– Не, этот – аккуратист, – отвечаю я, снова складывая бумаги вместе, чтобы положить их туда, откуда взял.

– И не говори, – соглашается Себ, окидывая взглядом аккуратно заправленную кровать. – Ничего лишнего, кроме старого мишки.

Он подходит к полке, чтобы снять игрушку.

– Ничего не трогай! – рявкаю я.

Слишком поздно – Себ уже снял его со шкафа. Большинство людей не смогли бы дотянуться туда без стремянки, но брату даже не пришлось вставать на цыпочки.

– Он тяжелый, – нахмурившись, замечает Себ. – Данте… мне кажется, там что-то есть.

Я понял это еще до того, как он успел что-то сказать.

Это видеоняня.

Себ направляет мишку на меня. Из-под левого стеклянного глаза мигает красная лампочка.

Камера работает. Кто-то следит за нами прямо сейчас.

– Положи его на место, – тихо говорю я.

– Он уже нас увидел…

– Ш-ш-ш!

Я слышу тихое, почти беззвучное шипение. Звук аэрозоля, выделяющегося при смешивании химических компонентов.

– БЕГИ! – кричу я Себу.

Мы мчимся к двери, одновременно достигая потрескавшегося косяка. Я толкаю брата вперед. Как только мои руки касаются его спины, сила, подобная удару грома, обрушивается на меня сзади. Меня выбрасывает из дома. Как бревно, подхваченное паводком, я врезаюсь в Себа, и мы оба взлетаем на воздух. Мы падаем в сухую траву, а хижина позади нас превращается в бушующий огненный шар.

– ЧЕРТ! – Себ кривится от боли, хватаясь за ногу. Он приземлился прямо на больное колено.

– Ты в порядке? – переворачиваясь на спину, спрашиваю я.

Он рычит что-то в ответ, но я не слышу, потому что в ушах стоит звон. Я оглохну к сорока, если буду продолжать в том же духе.

– Что? – кричу я.

– Я спрашиваю, ты в порядке? – вопит в ответ Себ, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

Я осматриваю себя. Из моего правого бицепса торчит обломок дерева размером с карандаш. Когда я двигаюсь, то чувствую, как все больше кусков дерева и металла впиваются мне в спину.

– Твою мать.

Я хватаю Себа и кладу его руку себе на плечо, помогая подняться.

– Я в порядке, – протестует брат, но я чувствую, как он опирается на здоровую ногу.

– Давай-ка выбираться отсюда. Уверен, что эта матерая старушонка уже звонит копам.

Мы с Себом ковыляем обратно к внедорожнику. Я искренне рад, что он подъехал на нем сюда, потому что в данный момент ни один из нас не способен пробежать весь обратный путь через угодья. К тому же, если бы Себ не вошел и не взял того медведя, я бы не заметил камеру и не услышал бы, как сработала бомба. Я бы понял это, только когда все вокруг взорвалось у меня перед глазами.

Слишком часто я оказываюсь на грани. Удача скоро перестанет мне улыбаться.

Пока мы залезаем в машину, Себ говорит:

– Тебе бы в больницу.

– Сколько времени? – спрашиваю я.

– Пять сорок два.

Я прекрасно помню, что когда в последний раз что-то взрывалось рядом со мной, я опоздал на встречу с Симоной.

Этого не повторится. Пусть даже весь город будет охвачен пламенем.

– Просто заедем в магазин, – говорю я.

– В какой магазин? – уточняет брат.

Я морщусь.

– В тот, где продают щипцы и алкоголь.

Симона

Я жду Данте перед отелем. Я так волнуюсь, что, кажется, меня сейчас стошнит.

Я собиралась больше часа. Жалкая часть меня надеется, что, если я буду достаточно красива, Данте сможет меня простить. Я знаю, что это глупо, но, когда всю жизнь ты продаешь свою внешность, на что еще тебе рассчитывать в минуты отчаяния?

Я бы все отдала за то, чтобы вернуться назад во времени и изменить свое решение.

Но это невозможно. Все, что мне остается, это сказать Данте правду. Всю ужасную правду как она есть.

Я оставила Генри с родителями, и они вовсю играют в настолки.

Перед выходом я подготовила сына ко сну и проследила, чтобы он надел чистую пижаму и почистил зубы.

– Ты куда? – спросил он, оглядывая мое платье, каблуки и сережки.