Изумруд из Сан-Донато

Об этих вакхических «разгуляях» слава ходила не только по всей Империи от Питера до самого Владивостока. Об этих вечерах знали и светские круги за рубежом. От желающих попасть на них с обоих, как говорится, сторон отбою попросту не было. Иногда и за мальчиков, и за девиц приходили хлопотать их папаши или мамаши. Всех родителей страшила пора, когда в результате молодежного гормонального сдвига дети вдруг взрослеют и начинают страстно влюбляться.

– Каких же глупостей могут наделать совсем еще безголовые создания в этот буйный опасный период! – вздыхали папы и мамы мальчиков.

– Каких обещаний любви до гробовой доски совсем непонятно кому они могут дать?! – соглашались родители девочек.

А тут все чинно-благородно и всем понятно, что если даже и надолго, то уж абсолютно и точно не всерьез.

И юноши, и девушки нередко упоительным процессом романтических знакомств увлекались не на шутку и спешили «на первое настоящее свидание» и во второй раз, и в третий, и в десятый… Но это же совсем другое, вовсе не опасное дело. «Освежать» состав любовных партнеров, это не то, что безумного и глупо любить кого-то одного!

Конечно, нелегко было начинающим светским львицам вести график посещений нескольких любовников одновременно. У будущих офицеров были свои сложности – не путаться в именах при последующих встречах. Но так ведь это же отличная тренировка памяти и ума!

Но для девушек среднего и низшего сословия, из которых и состоял собственно весь артистический бомонд, это была единственная возможность выбраться в свет или полусвет в зависимости от ума и везения. А для юношей – окружить себя почти искренней, во всяком случае вполне романтической женской симпатией, вместо грязных и сулящих нехорошие болезни посещений публичных домов.

– Матильда Кшесинская придумала все это, чтобы насолить царской фамилии!

Среди участников вакханалий непременно появлялись Великие князья. И про их художества народ слагал легенды и анкетдоты.

– Да бросьте вы! Она не мстительна, а весьма расчетлива. И конечно же хочет остаться «своей» при Дворе.

С одной стороны, Кшесинская как бы навсегда оказывалась самой сладкой хотя и греховной частью этого Двора, назло царице-матери, ставшей беспощадной преградой на пути к ее браку с Николаем Вторым. Но те, кто знал Матильду поближе утверждали, что ничего особенно сакрального в этой затее не было. Элементарный подсчет показывал, что съедалось и выпивалось страстными любовниками не более чем на червонец, включая затраты на декорации и прислугу. А ночью даже не было надобности жечь свечей! Доход выходил невероятной авантажности!

Кроме того, было заведено, что удачно пристроившиеся молодые особы должны были пополнять кассу Матильды от щедрот своих благодетелей. Ну и конечно беспрепятственный доступ как к самим участникам вакханалий, так и к их родителям так же открывал заманчивые коммерческие перспективы.

Нет, боже упаси! Мир театра вовсе не был миром разврата. Его там легко находил лишь тот или та, что к нему стремились. Но большинство все же преданно служило Мельпомене. Именно служило. Ибо актеры и актрисы Императорских театров были, ни много ни мало, государственными служащими.

Исканья старых богачей

И молодых нахалов

Куплеты бледных рифмачей

И вздохи театралов –

Ты все отвергла… Заперлась

Ты феей недоступной

И вся искусству предалась

Душою неподкупной

Эти стихи Николая Некрасова произвели на Анастасию неизгладимое впечатление своим настроением, и она, совсем еще начинающая пансионерка сделала их своим девизом.

– Какие там ночные вакханалии!

Она не позволяла себе даже оставаться на ужины, которые устраивались доброхотами после некоторых значимых спектаклей. На этих ужинах можно было без всякой пошлости познакомиться с вполне приличными молодыми и не очень молодыми людьми. Но от Анастасии веяло чем-то высоким, жертвенным и холодным, что кроме внешности и действительно великолепных танцевальных навыков ставило ее выше других. Это неуловимо придавало Золушке вид наследной Принцессы.

Христиан Петрович Иогансон, девяностолетний подслеповатый уже на один глаз корифей сцены, сказал, посмотрев ее выступление:

– Предоставьте эту девочку саму себе, не учите ее. Ради бога не пытайтесь отполировать ее природную грацию. Даже недостатки – продолжение ее достоинств.

Он, несмотря на возраст, продолжал преподавать и пользовался в театральном мире почитанием до благоговения. И своей похвалой невероятно вдохновил Анастасию. После таких слов хотелось служить, служить и служить.

Радостей для воспитанниц, закованных в строгий распорядок было на самом деле совсем немного. Занятия и учеба поглощали практически весь досуг. И любое событие, даже самое прозаическое, служило неподдельным поводом для радости:

– Сегодня пятница, девочки!

– Ура! Вечером банька!

– Венички, венички не забываем!

– И квасок!