Изумрудная муха

– Да будет вам, – деловым тоном прервала их стенания Капитолина Семёновна и вперила в Любу тяжёлый взгляд. Люба давно заметила, что Капитолина Семёновна верила в магическую силу своего взгляда. – Люба, послушайте меня. Всё надо сделать по-умному, – продолжала она. – Ну кто она такая, его дочь? Она за ним, больным стариком, не ходила. Я ходила за ним, и Анжела с Кристиной помогали. Ты приезжала. Так или не так? А уж какой он был жадный, сама знаешь. Сберкнижку Тришин унёс, для дочки старается. А нам, девочки, тоже кое-что полагается, тут барахла на тыщи, – Капитолина Семёновна гипнотизировала Любу тяжёлым взглядом. – На опись никто смотреть не будет, с участковым я разберусь. Все свои, типа того. Мы не дурочки. Сейчас на дураках воду возят. Правильно я говорю? Мы друг друга не первый день знаем…

Резкий звонок в дверь прервал поток разумных соображений Капитолины Семёновны.

– Опять Тришин? Чего забыл? Проверяет меня. Надоел, ей-богу… Анжелка, открой, – раздражённым тоном скомандовала Капитолина Семёновна.

На пороге стояли трое незнакомых людей. Первой вошла небольшая полная женщина лет пятидесяти, за ней богатырского сложения лысоватый мужчина помоложе. Оба были одеты по-спортивному: яркие куртки с капюшонами, джинсы и сапоги-дутики. По погоде – день был дождливый. Сзади шла сухонькая тётенька неопределённого возраста, одетая обыкновенно, со сломанным зонтиком.

Капитолина Семёновна поспешила в прихожую и встала на пути незваных гостей.

– Здрасте, – сказала первая женщина. – Мы Малинниковы. Это Миша, внучатый племянник, я его супруга, меня Шурой зовут, а это тётя Маруся. Входи, тётя Маруся, не стесняйся.

– Надо же, недавно у него были, он был ещё огурцом, а сегодня уже помер, – неожиданно высоким голосом проговорил Миша. – Нам бабка внизу сказала. Ну и дела!

– Запрошлый раз видно было, что не жилец, – загудела тётя Маруся, но Миша мотнул головой в её сторону, и она поперхнулась, замолкла.

– Вы, значит, будете внучатый племянник супруги покойного. Так, да? – подозрительно глядя на незваных гостей, уточнила Капитолина Семёновна. Теснимая их могучими телами, она прошла в комнату и села в кресло во главе стола.

Анжела и Кристина примостились на кровати Марии Михайловны, «мы здесь не чужие», как бы давали они понять нагрянувшим невесть откуда родственникам, а может, и не родственникам вовсе.

– Это точно, не чужие, можете не сумлеваться, – как будто прочитав их мысли, уверенно произнесла Шура и села за стол напротив Капитолины Семёновны.

– Вот Люба внучатая племянница покойницы, мы её знаем, а вас нет, – буркнула с кровати Анжела.

– Нам Степан Кузьмич ничего про вас не говорил, – поддержала её Кристина.

– И вообще вы не его наследники, у него другая фамилия. Он Горемыко, – авторитетно заявила Капитолина Семёновна.

– Мы и есть Горемыкины, его родственники, – затараторил Миша, но под убийственным взглядом супруги осёкся. – То есть я Малинников, а супруга Горемыкина, так что мы родственники со всех сторон!

– Правильно, так и есть, у нас все документы с собой, – сказала Шура.

Люба и тётя Маруся стояли.

– А вы кто такие будете? – обратилась Шура к Капитолине Семёновне, Анжеле и Кристине и стала внимательно их рассматривать.

– Мы самые что ни на есть близкие его женщины, – задушевным голосом ответила Капитолина Семёновна. – Я Капитолина. А эти женщины – Анжела и Кристина. Спросите у Любы, она подтвердит.

– А кто с ним зарегистрированный? – быстро сообразил Миша.

– Да что вы, мы не такие. Мы ради хорошего человека, – нашлась что ответить Анжела и стыдливо потупилась. – Мы самые нужные ему женщины были.

Испуганная вторжением чужаков, Кристина открыла было рот, но смолчала.

– Наследница у него есть, дочка, на Украине живёт, её сейчас милиция ищет. Ей всё завещано, – отрезала Капитолина Семёновна, глядя в упор на Мишу.

– Ну раз вы нужные, это хорошо, – задумчиво проговорила Шура, что-то, видно, замышляя. – У нас тётя Маруся тоже нужная, свой человек. Безотказная, да? Садись, тётя Маруся.

Тётя Маруся принесла с кухни табуретку и села в углу у двери. Она знала своё место.

Люба продолжала стоять у двери, соображая, как выпроводить этих наглецов и явных мошенников.

– Постой, дык дочка у его померла, он говорил, – оживился Миша. – Точно, прошлый год. Сам говорил, когда мы у яво надысь были. Факт.

– Говорил, говорил, – подтвердила тётя Маруся. – От астмы, что ли. Типа того.

– В Красноярске жила. Очень её жалел, – сказала Шура и стала осматривать комнату. Жадно, с любопытством, не смущаясь. – Во богатства тут сколько, всем хватит!

– В шкафах, в серванте, поди, битком, – вертя головой, прохрипела тётя Маруся. Она откашлялась, расстегнула старое пальтишко, достала папиросы и закурила.

– А ты губы-то не раскатывай, – рявкнул на неё Миша и продолжал спокойнее: – Мебель старинная, фасонная, видать, дорогая, а часики – мать честная, пудов двести небось весят. Их до машины не донесёшь. Я далеко поставил, чтоб не привлекать…