Изумрудная муха

– Ничего, тачку подгонишь, тётя Маруся подсобит, она сильная, мертвяков на себе таскает… – соображала вслух Шура. Повернувшись к Капитолине Семёновне, участливо спросила: – Помирал – мучился?

– Сразу, – констатировала Капитолина Семёновна. – Инфаркт миокарда.

– Милиция была? Имущество описывали? – поинтересовался Миша.

– Всё по закону, у Любы опись и ключи, – многозначительно взглянув на Мишу, тихо сказала Капитолина Семёновна.

– Правильно, закон надо уважать, – одобрительно отозвалась Шура.

– Значит, мы с вами вроде как троюродные, – повернулся к Любе Миша и широко улыбнулся, сверкнув золотыми коронками на мелких ровных зубах. – Присаживайтесь, в ногах правды нет. Рад познакомиться. Тётя Маруся, займись. Ты, Шура, знаешь. Всякое такое, жареное-пареное. Надо помянуть, правильно?

Капитолина Семёновна оторопело глядела на Мишу, Анжела с Кристиной жались друг к другу, испуганно переглядываясь.

Люба открыла дверь на лестницу и, обращаясь к непрошеным гостям, сказала:

– Я материально ответственное лицо, понятно? Ваше вторжение незаконно, я не знаю, кто вы. Мне не нравятся ваши разговоры. Прошу вас покинуть квартиру. Иначе я буду вынуждена вызвать милицию.

– Ой-ой-ой, – сказал Миша и с силой оттеснил Любу от двери. – Тётя Маруся, сядь здесь и не выпускай её. И к телефону не подпускай. И этих тоже. Мы с Шурёнком мигом. Девчонки, дайте ключики от квартиры.

Кристина послушно протянула ключи. Они вернулись гружённые тюками со спальными мешками и баулами с продуктами. Скинули куртки и сапоги. Под куртками они одеты были по-летнему в одинаковых майках с эмблемой зарубежного университета. Шура принесла с кухни тарелки, вилки, стаканы и большой нож для разделки мяса. Разложила на столе, застеленном клеёнкой, продукты, доставая их из выгруженных из баулов пухлых свёртков.

– Присаживайтесь к столу, девочки, – радушно пригласила женщин Шура и выставила на стол четыре бутылки коньяку. – Коньячок у нас в багажнике завсегда. Выпьем за помин души, как говорится. Закуска всякая, угощайтесь, жареное-пареное.

Миша, жмурясь, как кот, в предвкушении вкусной жирной трапезы, нарезал крупными ломтями толстую жирную колбасу и хлеб, нарубил кусками огурцы и разлил коньяк по стаканам.

– Надо помянуть, а как же? – гудела тётя Маруся. – Ну-ка, Любка, Капка, вон, глядите, как Анжелка с Кристинкой на коньяк клюнули. Наворачивайте, девки, будьте попроще, я простых люблю. Царсньбесн! – она опрокинула в рот полстакана коньяку и опять закурила. Пепел стряхивала на край тарелки.

Люба сидела на краешке кровати и соображала, как пробраться к телефону, чтобы позвонить участковому. Тришин не звонил и не появлялся, и это её тревожило. Ведь сказал, что наведается.

– Пейте, девчонки, не жалейте, в багажнике ещё есть, на всякий пожарный, – говорил Миша, кривляясь и поглядывая на женщин. – А что, старик был не лох. Тётку взял упакованную, то есть мою двоюродную бабку. Вот бы всё это загнать – и в турне! А?! Гульнём?! – он толкнул локтем в бок раскрасневшуюся Капитолину Семёновну.

Капитолина Семёновна захохотала и откинулась на спинку кресла. Миша ей определённо нравился. Он тоже возбудился: вскочил из-за стола, заходил по комнате, играя мускулами рук и торса, почёсываясь и хлопая себя по животу и бёдрам, тихонько рыгал. Он присматривался к Анжеле и Кристине, видимо, пытаясь решить, кто из них посговорчивее. Они в это время жадно поглощали закуску, отпивая из стаканов коньячок.

– Я те гульну! – лениво заговорила Шура. – Дочке машину надо. У Руслана дублёнка старая. Руслан – наш зять. Тебе шапку из норки подавай, сам просил. Гараж надо чинить, – Шура была из них самая трезвая.

– Хорошая у вас семья, сразу видно, – вкрадчивым голосом заметила Капитолина Семёновна. – Я тут завмаг, не последний человек. Вы мне сразу понравились. Бывает же так. Надо бы с вами поближе…

Шура охотно разговорилась:

– Мы при деле. Тут недалеко есть богоугодное заведение для стариков. Я директор, бухгалтер и завхоз, Миша у нас массажист и физрук. И типа экстрасенс. Лечит гипнозом, может сиделкой. Дочка Виолетка шеф-повар, красавица. Степан Петрович, ой, Кузьмич, всё просил его с ней познакомить. Прям надоел. Щас! Старый кобель, на всех лез… То есть я хотела сказать, что она всё же мужняя жена. Не то что. Ейный муж Руслан шофёр, и дворник, и садовник, и санитар. Экскурсии по окрестностям возит. У нас свой автобус, за дополнительную плату, натурально. Тётя Маруся при кухне на нарезке, туши разделывает как мясник, несмотря что такая тощая с виду. Силища как у мужика! Подопьют – как начнут с Мишенькой бороться… Она и уборщица. Горшки за стариками выносит. Это кто сам до ветра не ходит… Она наша родня, дальняя, сватья, типа того. Трудимся день и ночь. Неплохо на круг получается. Пока денежки от государства текут помаленьку, хотя не то что раньше, но мы крутимся… – глядя в глаза Капитолине Семёновне, говорила Шура. – Вы мне тоже сразу же… Как гритца, гора с горой, а человек с человеком…