Изумрудная скрижаль

Вэнь Юн обернулся, и Максимов слабеющей рукой выплеснул в него из плошки собственную кровь.

Желтое лицо превратилось в багровое, по нему полились тягучие струи. Потеряв способность видеть, Вэнь Юн взревел раненым тигром, отпустил англичанку и стал протирать пальцами глаза. Белокурая бестия воинственно замахнулась, чтобы пырнуть его клинком, но Максимов, уже проваливаясь в бездну бессознательного, выкрикнул:

– Нет! Ноу килл! Не надо!

Она и сама передумала, в последний момент остановила руку. Снова щелчок, и клинок нырнул обратно в рукав. Англичанка сдернула со стены ужасающего вида щипцы – из тех, что в стародавние времена использовались для терзания несчастных еретиков, – и от души огрела ими китайца по маковке. Вэнь Юн, так и не успевший прозреть, грянулся наземь.

– Молодец, мисс… – выдохнул Максимов, зажал порез на левой руке, чтобы остановить кровь, но пальцы не повиновались, соскальзывали, хлюпая в горячей влаге, а через миг сознание наконец оставило его.

Очнулся он у себя в комнате, в постели, накрытый тонкой простыней. Испугался: не в гроб ли уложили? Но нет – под спиной мягкий матрас, голова покоится на перьевой подушке, а вокруг не дощатые бортики и поминальные свечи, а уютная домашняя обстановка. Собственно, обстановку он и не стал разглядывать – довольно было, что подле кровати сидит Анита, олицетворяющая собою и дом, и уют. Максимов протянул к ней обе руки, заметив при этом, что левая перевязана в локте и сгибается плохо.

– Нелли! Я живой или мы уже на том свете?

– Я туда пока не собираюсь, – ответила она без тени улыбки.

– Как ты меня нашла?

Анита без обиняков рассказала, какой переполох учинила в замке, когда обнаружила пропажу супруга. Граф Ингерас успокаивал ее, обещал сделать все возможное. И точно: подключил к поискам и О’Рейли, и водоненавистницу Тришну, и даже косматую Нова-Лингу, не говоря уже о Веронике. Только китайца не могли сыскать, он пропал вместе с русским.

Бродили по замку долго и безрезультатно, как вдруг до обострившегося слуха Аниты донеслись крики и шум потасовки. Все побежали туда, но бежать было далеко, прошло не меньше трех минут, прежде чем они увидели открытую дверь, а за ней – тесную клетушку, чьи стены были увешаны устрашающими предметами безжалостной старины. На полу валялся без движения Вэнь Юн, а над ним нависал, уронив голову на грудь, привязанный к стулу Максимов. Все кругом было перепачкано кровью, словно дело происходило на бойне. После детального осмотра граф с удивлением констатировал отсутствие смертельных ран: у китайца он нашел всего лишь контузию вследствие ушиба головы, а у Максимова – разрез на руке. Обоих пострадавших разнесли по их комнатам, граф остался с китайцем и велел позвать себя, как только к Максимову вернется сознание.

Дойдя до этого места, Анита спохватилась и отправила торчавшую здесь же Веронику за графом. Максимов выпил стакан теплого травяного чаю и почувствовал себя немного лучше, хотя тело было налито тяжестью.

– А еще? – спросил он после небольшой паузы. – Кого вы еще видели с нами?

– Никого. А кто еще должен был там быть?

Немного подташнивало, болела голова. Максимов не в состоянии был вспомнить все подробности того, что случилось с ним за последние часы. Листки с каракулями, вонючий дым, китаец с трубкой, блондинистая красотка с клинком, торчащим из рукава… Перед глазами мелькали картины одна фантасмагоричнее другой. И самым фантасмагоричным было как раз явление красотки. Да являлась ли она на самом деле? Возможно, все это – не более чем галлюцинации, возникшие в одурманенном мозгу.

Нарисовался граф. Он сообщил, что Вэнь Юн еще не пришел в себя. Максимов медленно, взвешивая каждое слово, рассказал о случившемся. Изложил все начистоту, начиная с момента, когда Вэнь Юн заманил его в камеру пыток. Слукавил только в самом конце – не упомянул о белокурой англичанке, а на вопрос, как же ему удалось вывести из строя хитроумного китайца, ответил, что чудом развязал один из ремней, а уж потом ударом правой одолел супостата.

Рассказывая все это, Максимов и сам не знал, лжет или нет. А если все так и было, а остальное – причудливые видения? Но граф, дослушав, изобразил на своей клыкастой физиономии скепсис, да и Анита, кажется, не очень поверила в чудо-богатырский подвиг. Максимов утомленно упал на подушку, с трепетом ожидая, что они сейчас скажут.

В это мгновение в комнату ворвалась Тришна. Лизнула взглядом графа, сидевшего у постели плечом к плечу с Анитой, и замяукала на хинди. Граф встрепенулся:

– Вэнь Юн в сознании! Я выслушал вас, господа, теперь смогу допросить и его.

Он встал и направился к выходу.

– Я с вами! – подскочила Анита.

Сказано было с такой эмоциональностью, что Ингерас не стал возражать:

– Извольте…

– Я тоже! – приподнялся на кровати Максимов, но Анита осадила его:

– Лежи! Вероника, дай ему красного вина, пусть восстанавливается.