Изумрудная скрижаль

После приезда соотечественника Максимов ощутил прилив сил, колени перестали подгибаться, и он сам сопроводил поручика со стариком на руках в комнату покойного горбуна. В ней все оставалось так, как было, когда Максимов заходил сюда в последний раз. Поручик сгрузил посапывавшего охотника на койку и набросил на него покрывало. Старик заворочался беспокойно, приоткрыл один глаз, затуманенный и сонный, забормотал. Максимов наклонился к нему, но произносимые бывшим браконьером слова были так невнятны, что ничего нельзя было разобрать.

– Блинд… три… Х-ха! – и старик разразился лающим кашлем, от которого его немощная плоть заходила ходуном.

Максимов выпрямился, и ему померещилось, что за стеной хорошо знакомый голосок тонко пропел: Three blind mice. Three blind mice…

– Вы слышите, поручик?

Баклан насторожился:

– Что?

– Голос… женский. Кто-то поет…

– Не-а. Я, если честно, на ухо малость туговат. Когда отроком был, в кузне работал. Там молотами по железу глушили так, что перепонки лопались… – Поручик взял старика за плечо – Спи, друг, не тревожься.

Необычным было это сочетание – сердечности и заботы с гигантским ростом и мужланскими манерами прожженного вояки.

– Идемте, – негромко промолвил Андрей Вадимович, – расскажите мне, что у вас творится.

Максимов все еще стоял, вслушиваясь, но голос белокурой чародейки больше не звучал. Опять пригрезилось?

Вернулись в комнату. Вероника уже успела сбегать на кухню и принести ломоть холодного мяса, приправленного пряными травами по экзотическому тихоокеанскому рецепту. При всей лохматости Нова-Лингу у Вероники с ней установился почти дружеский контакт. Переговаривались, правда, только жестами, но это не мешало.

Поручик Баклан признался, что голоден как барбос, и с аппетитом набросился на еду, запивая ее красным вином из максимовской бутылки. Анита тем временем пересказала ему историю их появления в замке и все последовавшие за этим события. Максимов дополнял ее, а вернее, встревал каждую секунду, перебивал и поправлял, так что рассказ вышел рваным. Тем не менее Андрей Вадимович, не переставая двигать челюстями, одобрительно кивал, давая понять, что он все уяснил и повторять не нужно.

Завершив ужин и по-простецки стряхнув с рук крошки, господин Баклан поднялся, подтянул пояс и распорядился:

– А теперь ведите меня к этому вашему графу. Надобно с ним потолковать.

Анита проводила его до дверей графского кабинета. Ее занимал вопрос, как поведет себя поручик при виде эдакого страшилища. Но поручик и глазом не моргнул, точно вид бледного как смерть клыкастого монстра был для него чем-то обыденным. Зато граф, узрев перед собой чужого человека, помрачнел и потребовал объяснений.

Андрей Вадимович сразу взял быка за рога:

– Я – официальный представитель российской власти. – Он сунул графу под нос бумажку с гербовой печатью. – Имею полномочил от комиссара допрашивать всех в этом доме и производить обыски. Будьте любезны уделить мне немного вашего драгоценного времени.

Неизвестно, что больше убедило графа – бумажка или уверенный тон гвардии поручика. Ингерас переборол вскипевший было гнев и жестом пригласил приезжего пройти в кабинет.

– Будь по-вашему. Поговорим. Законов я не нарушаю, и скрывать мне нечего.

Баклан, пригнув голову, вошел в кабинет. Анита нацелилась шмыгнуть следом, но граф закрыл дверь, недвусмысленно показав, что говорить с официальным представителем будет один на один. Анита еще потопталась, прикладывал ухо к дверной обивке и так и эдак, но обивка оказалась из плотного материала, ничего не удалось расслышать.

Чуть погодя обсудили с Алексом явление поручика.

– Не семи пядей, но дело свое знает, – высказался Максимов. – По всему видно, честный служака. С ним мы не пропадем.

Аните же казалось куда более важным то обстоятельство, что у них теперь есть сани, которые по зимней поре куда практичнее колесного экипажа, и проводник, способный вывести их из леса. Жизнь определенно налаживалась, и будущее виделось уже не таким беспросветным.

Гвардии поручик вернулся спустя часа полтора. Был он раздражен и недоволен. Пожаловался:

– Склизкий он! Юлит вокруг да около… Но не на того напал! Завтра я здесь все вверх дном переверну. Если будет кого прищучить – прищучу.

Выдав эту тираду, он объявил, что намерен отойти ко сну, чтобы утром встать свежим и бодрым. Анита заметила, что в комнате Йонуца нет второй кровати, на что Андрей Вадимович ответствовал, что у него в санях припасен походный тюфячок, он постелит его прямо на полу и превосходно уляжется. На все протесты только рукой махнул – дескать, и не в таких условиях ночевать доводилось. Пустяки, всё пустяки…

Удалился, оставив после себя запах терпкого табака и надежду на то, что завтрашний день даст ответы на наболевшие вопросы.

Ночь прошла спокойно, а вот утро началось с нового происшествия. Часов около восьми, когда Анита и Максимов еще доканчивали свой туалет, а Вероника раскочегаривала камин, прибежал взволнованный Баклан.

– Господа, из вас кто-нибудь знает врачебное дело? Мой вчерашний проводник… с ним что-то не то. По-моему, он не дышит.