Изумрудная ведьма

Жалобный скулеж был первым, что услышала Эль, едва они вошли в дом. Тонкий, надрывный, он, казалось, проникал в самый мозг, ввинчиваясь туда острой иглой. Почувствовав, как от воспоминаний перехватило дыхание, Эль на мгновение зажмурилась, а потом заставила себя сосредоточиться на происходящем.

В большой комнате, которая, очевидно, служила и кухней, и обеденной, и невесть еще чем, находились четверо. Мужчина и очень бледная женщина средних лет о чем-то тихо переговаривались, и вздрогнули, услышав щелчок, с которым закрылась тяжелая дверь. Еще один человек стоял чуть поодаль, в самом темном углу. Но Эль безошибочно узнала в нем того самого всадника, что получасом ранее видел их на дороге. На лежавшего под тонким одеялом юнца она старалась пока не смотреть.

– Магистр, – поклонился Волк. – Не скажу, что неожиданная встреча.

– Зато я весьма удивлен вашей прыти, – проворчал профессор.

Послышался смешок. В отличие от тех, что остались снаружи, этот страж не высказывал недовольства или какой-нибудь подозрительности. То ли ждал, то ли тщательно скрывал свои эмоции. Эль попробовала уловить его мысли, но заслужила лишь быстрый взгляд в свою сторону.

– Мы обязаны отреагировать на каждый такой случай. И принять меры. Если потребуется, конечно.

С этими словами он посмотрел на кушетку, откуда снова послышался тихий вой. Казалось, страдания другого человека совсем не волновали стража границы. Это было… нормой? Естественным ходом вещей? Обыденностью? Эль не знала, но ей определенно не понравилась собственная догадка о «мерах». И, видимо, уловив витавшее в воздухе недовольство или заметив раздраженный взгляд, молодой Волк скрестил на груди руки и чуть наклонился вперед, словно пытался заглянуть в лицо Эль.

– Вижу, вы привели своего ученика, – тихо произнес он, пока профессор о чем-то негромко переговаривался, похоже, с родителями пострадавшего паренька. – Уверены, что стоит так рисковать? Все же полвека прошло, как…

– Я сам решу, как мне учить, молодой человек, – резко и довольно грубо перебил Сапата. Закатав рукава, он громыхнул своей тяжелой сумкой о стол и принялся что-то искать в ее закромах.

– Разумеется, – чуть более насмешливо, чем было бы прилично, отозвался Волк, но потом благоразумно замолчал. И Эль впервые ничего не оставалось, как обратить внимание на лежавшую в самом дальнем углу фигуру.

Та была маленькой. Или так казалось из-за скрючившегося худого тельца, потому что руки сжавшегося в комок парнишки обхватили светловолосую голову так сильно, что даже с этого расстояния Эль видела, как побелели костяшки на его пальцах. Казалось, будто он хотел ее оторвать. И, без сомнений, оно так и было. Эль позволила себе поднять взгляд чуть выше и опять перед глазами словно замельтешили мелкие черные мушки. Их количество становилось тем больше, чем ближе они были к мальчику, отчего казалось, будто его укрывает пестрое шевелящееся одеяло. Поджав губы, Эль подошла к профессору и тихо спросила:

– Что мне делать?

– Смотреть, – сухо откликнулся он, но вдруг замер и тоже оглянулся на скорчившуюся фигурку. Нахмурившись, Сапата тихо добавил: – Но будь готова.

«Готова к чему?» – хотела спросить Эль. Однако в этот момент профессор очертил вокруг себя магический круг, защищаясь от любой попытки помешать ему извне, и подошел к опять застонавшему парню. Ну а Эль встала у него за спиной и скорее почувствовала, чем увидела, как, едва ощутив чужое присутствие, черные мушки ринулись прямо на мага. Они налетели густой пеленой и почти полностью скрыли его в своей темноте.

Эль не знала, что делал Сапата. Очень хотела увидеть, но его руки были так плотно облеплены чужой магией, что разглядеть пассы было попросту невозможно. Лишь тревожные оранжевые всполохи иногда пробивались сквозь эту пелену. И едва заметив их, Эль судорожно вздохнула. Магия Хаоса. Первородная. Основа основ. Да, любой волшебник так или иначе всегда работал с этой грубой энергией, но обычно искал лишь ее легкий след. Так, рассеянные по всему миру крупицы, которых касались в самом начале, чтобы пробудить нужные силы. Ничего больше. Трогать Хаос слишком опасно, и первое, о чем предупреждали юных волшебников в Мронен – никогда не пользоваться им больше положенного, если не хотелось провести вечность в агонии где-то между миром вещественным и эфемерным. Но сейчас у профессора не было выбора, потому что именно Хаос колыбель тех самых кошмаров, что сводили с ума лежавшего перед Эль мальчика. Нехорошая магия. Сильная. И тот волшебник, что создал ее, похоже, тоже был очень силен.