Изумрудная ведьма

Профессор сидел в любимом кресле с высокой и немного помпезной спинкой напротив тлевшего последними углями камина, и лишь по шелесту перелистываемых страниц можно было понять, что в комнате кто-то есть. Эль поджала губы, оттолкнулась от двери и подошла к умирающему огню, протягивая озябшие руки. Сапата делал вид, что смотрит в книгу, но она знала, что старый маг уже успел заметить все, что ему нужно. А потому не удивилась, когда он резко захлопнул старый пыльный том и сердито уставился в камин.

– Это нехорошо.

– Что именно?

– Все. Все это нехорошо, – проскрипел профессор и нахмурился. – Иди спать. Мне надо подумать.

Эль бросила удивленный взгляд на профессора, но спорить не стала. Коротко попрощавшись, она скрылась в своей крошечной комнате, но в самый последний момент успела услышать за треском огня такое же хриплое бормотание:

– Надеюсь, он не сделает этого.

И Эль не была уверена, о ком говорил наставник.

* * *

Утро началось со стука в дверь. Кто-то колотил так рьяно, что сидевший за столом профессор сбился с плетения весьма хитроумной иллюзии, с которой предстояло справиться его ученице, и тихо выругался. За окном с самой ночи стучал в стекла ледяной дождь, отчего еще вчера нежившаяся под солнцем Школа теперь будто вымерла. В коридорах было удивительно тихо, и потому внезапный грохот показался совсем уж оглушительным. Эль вздрогнула и испуганно уставилась на дверь. А удары тем временем стали хаотичнее, и, тяжело поднявшись, Сапата поковылял ко входу.

– Даже твои Волки не настолько бесцеремонны, – проворчал он и резко распахнул уже дрожавшую под чьим-то натиском створку. – Что происходит, позвольте…

Однако договорить он так и не успел, потому что, скользнув мимо ошеломленного мага, в комнате внезапно возникла Глэдис, и, судя по ее растрепавшимся волосам, она очень спешила.

– Твой отец… здесь… – выдала запыхавшаяся ведьма. – Он в кабинете Директора.

И у Эль ушло несколько страшных секунд, прежде чем она наконец поняла, о ком та говорила. Перед глазами все на мгновение поплыло, прежде чем руки как-то сами отложили в сторону тяжелую книгу и потянулись к висевшему на шее талисману. Она почему-то бросила испуганный взгляд на профессора, а тот нахмурился и пожал плечами.

– Иди уж, чего сидишь, – проскрипел он.

А Эль не знала – хочет ли. То, что еще вчера казалось совершенно необходимым, вдруг натянуло внутри какие-то струны, зазвеневшие в тревожном предчувствии. Ее жизнь, такая привычная и размеренная, менялась теперь так быстро, что она, кажется, за ней не успевала. Хотелось остановиться на мгновение и… отдышаться? Осмотреться?

– Иди, Эль, – вновь повторил профессор, но уже с нажимом. – Тебе нужен этот разговор.

Не говоря ни слова, она поднялась и на ставших вдруг совершенно непослушными ногах побрела к выходу. И Глэдис поспешила за ней, но была остановлена твердой рукой хмурого Сапаты.

– Вам там не место, госпожа, – проскрежетал он, и ведьма, на удивление, послушно замерла.

Так что Эль в одиночестве спустилась по темной винтовой лестнице, где по-прежнему никто не хотел зажигать магические фонари, в таком же одиночестве прошла по пустым коридорам, и остановилась перед тяжелой, обитой тусклым металлом дверью. Руны на ней складывались в замысловатые узоры, и ни время, ни сотни – вот так же, как и Эль – касавшихся ее рук, не могли стереть хотя бы дюйм[2] колдовской вязи. Никто не знал, какая магия крылась в этих символах – их давно позабыли, как забыли и название самого дерева, из которого та была сделана, – но они по-прежнему охраняли вход. А потому, едва Эль дотронулась до двери, та на мгновение пошла мелкой дрожью, а знаки вспыхнули яркой, режущей глаз изумрудной зеленью. Но прежде, чем она успела потянуть за ручку, створка распахнулась сама, и на пороге возникла Роза.

Сестра выглядела лучше, чем еще пару дней назад, когда Эль украдкой за ней наблюдала, но все равно слишком болезненно. Вблизи было видно, что лопнувшая от безумного крика сетка сосудов покрывала всю левую щеку красным узором, который ярко горел на бледной коже. Глаза ввалились и покраснели, губы были обкусаны, а руки, которыми та придерживала тяжелую дверь, словно истончились до тоненьких полупрозрачных веточек.

– Роза… – позвала ее Эль, сама не зная, что хотела сказать. Извиниться? Просто поговорить? Сказать, что соскучилась? Эмоций было так много, отчего она прервалась, и в этот момент наконец-то вновь заметила талисман.

Красный рубин рода Страда едва мерцал в своей настолько же тусклой оправе. Листья, что окружали камень, будто бы съежились и теперь скорбно жались к почти потухшему сосредоточию магии. Эль перевела испуганный взгляд на Розу и едва не отшатнулась, когда та вдруг прошипела.

– Довольна?

– Что? Я не…

– И он еще тебя защищает! Всегда! Всегда защищает! А ты же никто… Ты же…

– Роза! Хватит! – неожиданно раздался знакомый голос отца, и сестра прервалась, хотя по-прежнему не сводила злого взгляда с растерянной Эль. – Мне казалось, мы уже все выяснили. Иди. И было бы неплохо, подумай ты над моими словами и своим поведением.