Изверг Род

Вроде становится теплее, тепло и липко. В густом воздухе отчетливо слышны туманные горны и далекое звяканье колоколов на буях в Нэр-роуз. Внезапно бабуля начинает верещать, прижимая руку к колену. Дедушка кладет сигарету или закуривает, мать затягивается или кладет кусок сыра. Появляются соседи, они… они все это время были на крыше, стоят в ярком свете, прочие больные и раненые, прямо здесь, на крыше, откуда видно здание банка «Грошовые сбережения» в центре города. Филлипс, Свенсен, Эст-руп, Хакл, Финни, Мертис, Колдуэлл, Макглейд, О’Лири и О’Нил. Финк, Соренсен, О’Брайен, Маршалл, Мур, Смит. Смити, Томпсон, Ридстром, Уолш и Дейли. Сгрудились у карточного столика, привлеченные бабулиными пронзительными воплями и причитаниями. Похоже, бабуля поранила руку, ее рука… похоже, идет кровь. Может, ножом, ножом для сыра… рыболовным крючком. Рыболовный крючок вонзился ей в указательный палец правой руки. Рыболовный крючок!

Род знает: вина за рыболовный крючок, вдруг обнаруженный в мякоти бабулиного пальца, падет только на него — мастера опасных сюрпризов. Бабулино лицо в крови, и руки, и халат, при свете внезапно явленной лампочки на удлинителе, тоже внезапно явленном, дедушка и все остальные видят, что крючок глубоко застрял в пальце, не вытащишь. Бабуля всхлипывает, скулит и вопит, потеет, корчится и дико пялится на Рода, на бесовское отродье, что не успокоится, пока бабуля не ляжет в могилу, глубоко под землю, но бабуля перед смертью этого тупицу проклянет. Выдавить крючок тоже не выйдет — у него на конце проушина. Он из закаленной стали, не ломается, остается разрезать бабуле палец. Род отворачивается, глядит на гигантские топливные цистерны, улыбается, хотя его гложет страх, мрачные предчувствия, хотя в бабулиных воплях кроются угрозы благополучию Рода, тайные, но вполне различимые.

У дедушки в руке нож для сыра… в руке серебряный перочинный нож. Он кромсает, режет, пилит, тычет и рубит палец в кровавой дымке, что искрится под лампочкой. Он атакует палец, и по лицу градом катится пот, а бабуля откинулась на стуле, с идиотским видом склонив голову на плечо, высунув язык, весь в крекерных крошках, ее глаза туманятся страхом и болью. Она скулит, как собака. Мать держит ее за руку, и Роду приятно видеть, что во рту у матери «Вирджиния Раундз», мать похожа на кинозвезду, что играет медсестру из отдаленного поселения в диких джунглях, где в реке у водопада плавают тиковые деревья и проливной дождь рушится на травяную крышу.

Окровавленный крючок падает бабуле на колени. Соседи одобрительно вопят и хлопают — все они, подозревает Род, бабулю ненавидят. Дедушка вздыхает и возносит хвалы господу, мать щурится в ароматном дыму и нежно похлопывает бабулю по щеке. Бабуля смотрит на окровавленный, изуродованный палец, затем на Рода — который придумал рыболовный крючок! это Род подстроил, чтобы крючок вонзился бабуле в палец, это он, у него душа черна, он грешен и проклят.

На столе… перекись водорода и марганцовка, упаковка бинтов и лейкопластырь, марля и… йод. На бабулином пальце вдруг появляется повязка, и бабуля воздевает толстую белую сосиску, чтоб соседи посмотрели. Она обессиленно улыбается. Отыскивает глазами Рода, который ошеломленно приближается и говорит, что не понимает, как это у него из кармана выпал крючок, на который он думал наловить камбалы, филе на ужин приготовить, вообще-то, крючок из пачки попкорна выпал, или из «Ролстона», или из хлеба, а может, это тот крючок, который Род сделал… из… сделал из рыболовного набора, собирался дедушке показать, потому что… он просит прощения, ему правда ужасно жаль. Род начинает горько рыдать, невероятно, слезы фонтаном бьют из глаз, он ждет, когда его огреют так, что мозги в голове перевернутся.