Извращённое Королевство (ЛП)

        У каждого должен быть плюшевый мишка. Моя любимая игрушка. Папа подарил мне ее, когда мне было три годика, и я никогда не хожу без нее. Он мой спящий приятель и друг. Мы вместе устраиваем чаепития.

        Но папа говорит, что они нуждаются в помощи, так что мишка им нужен больше, чем мне.

        — Вот, — предлагаю я им игрушку. — Он поможет вам. Позаботьтесь о нем, хорошо? Он не любит мерзнуть и не любит плавать.

        Тот, у кого глаза посветлее, берет его у меня из рук с застенчивой улыбкой.

        Мой взгляд падает на их колени. Они красные и окровавленные.

        — Папочка! Они ранены!

        Я со вздохом возвращаюсь в настоящее. Я смотрю на сцену перед собой выпученными глазами.

        Мой взгляд мечется между мишкой, Ноксом и Тил.

        Сердце почти перестает биться, когда я прищуриваюсь. И у Нокса, и у Тил на правом колене выцветшие горизонтальный шрам. Точно такой же, как шрам, который остался у Илая после падения с велосипеда.

        Это они.

        Нокс и Тил первые, кому причинила вред ма.

        Мы с Эйденом не единственные выжившие.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 7

 

Эльза

 

        Во время завтрака на следующий день я держусь особняком и почти не прикасаюсь к еде.

        Обычно я бы участвовала в разговорах Нокса, но сегодня я даже не могу смотреть ему в глаза.

        Не после того, что я вспомнила вчера.

        Папа и Агнус говорят об акциях и FTSE 100. Нокс сдался, что его никто слушает, поэтому просто играет с едой Тил. Она пинает его под столом, звук эхом разносится по столовой. Он воет, будто его убивают.

        Интересно, кричал ли он тогда, когда ма порезала ему колено?

        Нет.

        Если я позволю этим мрачным мыслям овладеть мной, то не смогу функционировать. Я бы не спала всю ночь, прижимая колени к груди, как делала прошлой ночью.

        Я продолжаю держать голову опущенной, чтобы ни Тил, ни Нокс не могли увидеть мои разгоряченные щеки или покалывание на коже.

        Может ли земля разверзнуться и поглотить меня?

        Как бы это было, если бы Эйден сидел сейчас рядом со мной? Во-первых, ему не было бы стыдно. Во-вторых, он знал бы, как справиться с этой ситуацией.

        Черт бы тебя побрал, мозг. Разве мы не должны блокировать его?

        Прошло всего три дня с тех пор, как я видела его в последний раз. Это значит, что он и его гребаная помолвка свежи в моей памяти.

        Нет, мозг. Это не так, как это работает. Заблокируй его. Заблокируй его к чертовой матери.

        — Мы будем в моем кабинете, если тебе что-нибудь понадобится, принцесса.

        Папа и Агнус встают.

        Я была слишком поглощена разговором со своим мозгом, чтобы заметить, что они замолчали.

        Папа улыбается мне сверху вниз.

        — Давай потом покатаемся верхом.

        — Я не умею ездить верхом на лошади.

        — Ты умеешь, — улыбается он. — Нам просто нужно освежить твои воспоминания.

        Только после того, как он и Агнус исчезают наверху, я вспоминаю, что сижу за столом с Ноксом и Тил.

        Наедине.

        О, Боже. Что, черт возьми, я должна теперь делать?

        Бежать? Нет, это было бы невежливо.

        Спрятаться под столом? Это было бы безумием.

        Я намазываю щедрое количество джема на свой тост и не тороплюсь придавать ему форму, будто я художник или что-то в этом роде. В этот момент я бы сделала все, чтобы избежать их компании, но я не настолько доверяю своим ногам, чтобы унести меня отсюда.

        — Ты в порядке? — Нокс откусывает булочку. — Ты молчишь со вчерашнего ужина.

        Тил смотрит на меня из-под своих длинных густых ресниц, но ничего не говорит.

        Ты взрослый человек. Признайся в этом, черт тебя побрал.

        Сделав глубокий, прерывистый вдох, я, наконец, поднимаю голову, все еще сжимая тост.

        Две пары глаз внимательно наблюдают за мной. Карие и полуночные глаза.

        Вот почему и Нокс, и Тил выглядели так знакомо, когда я впервые встретила их — или встретила их снова.

        — Я помню, как встретила вас много лет назад.

        Мой голос тяжёлый от переполняющих эмоций.

        Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить.

        — Я сожалею о том, что сделала ма. Я...

мне так жаль.

        — Наконец-то. — Нокс постукивает себя по груди. — Мне было больно, когда ты не вспомнила меня. Это поразило меня прямо в крошечное пространство в сердце.

        — Твои извинения для меня ни черта не значат, — небрежно говорит Тил, потягивая кофе. — Это не вернет мне того, чего я лишилась.

        Я морщусь.