Junior (СИ)

Он выглядел совершенно так же, как и в тот день в Вестминстере. Неприметный волшебник неопределенно среднего возраста, за которым могло скрываться как сорок, так и восемьдесят лет, при должных магических способностях. Без единой тени угрозы во всём его облике. И без единой тени страха.

Трудно было представить, что этот же человек, похожий на дружелюбного лавочника, являлся мастером Темных искусств и убийцей, с одинаковым равнодушием обрекавшим на смерть равно Пожирателей, авроров и случайно попавшихся под руку.

Барти осторожно положил разряженный портключ — магловскую монету — на стол, не пытаясь сдержать ответную усмешку. Почему-то ему больше не было страшно.

— Тридцать пенсов.

— А твоя безусловная верность?

Барти поднял голову. Встретив его взгляд, Темный лорд рассмеялся, и Барти не сумел решить — стоило ли принять его слова за оскорбление или за чересчур колкую шутку.

— Больше, чем спасение магического мира от ядерной охоты на ведьм, — сказал Барти вместо этого.

Что-то в воздухе, пропитанном запахом старого дерева и книг, вздрогнуло беззвучной нотой смертельной опасности, и на мгновение он подумал, что позволил себе слишком много.

Человек, стоявший перед ним, улыбался совершенно по-прежнему.

— Хорошо, — просто сказал он.

Барти моргнул. На мгновение, когда голос старшего волшебника растаял в пыльной тишине, ему показалось, что он ослышался.

— Хорошо?

— Ты хочешь учиться — хорошо. Я готов тебя учить; конечно, в пределах разумной осторожности. Или ты видишь более оптимальный вариант для нас обоих?

Он… не нашелся с ответом.

Конечно, этого стоило ожидать; Темный лорд был лучшим легилиментом Британии — должно быть, он принял решение еще во время их прошлого разговора, если не раньше. Только был достаточно щедр, чтобы позволить своему новому стороннику выбор. Или иллюзию выбора. Иллюзию уверенности в правильности этого выбора.

В конце концов, Барти Крауч-младший никогда не сумел бы отказаться от подобного предложения — и это было известно им обоим. О чем еще оставалось говорить?

Волшебник перед ним смотрел на него с едва заметной усмешкой и ждал.

— Если я должен произнести какое-то заклинание или присягу, вам придется мне подсказать. — Барти закатал левый рукав мантии; чуть вздрогнул, когда чужие пальцы сжали руку у предплечья. Хватка у Темного лорда была крепкой.

— Не нужно.

От прикосновения тисовой палочки к обнаженной коже по нервам пробежал разряд магии: огненный, острый. В тишине комнаты зазвучал незнакомый язык — странный, не складывающийся привычно в понятные образы, змеящийся неуязвимым древним шифром.

А потом завеса иллюзий рухнула.

Магия рванулась навстречу, втекая в кровь и душу по чернильному следу клейма — холодной осенней хмарью, темной неотвратимостью, едва ощутимой дрожью на влажной могильной земле. Сила, чистая, колоссальная, пронизывала его насквозь, пропитывала собой всё вокруг, словно лавина звенящей тишины, погребающая под собой все невыдохнутые догадки.

Когда оглушительный шелест парселтанга начал складываться в печать контракта, прошивая его душу насквозь, он ощутил, как вздрогнула его собственная магия — и заметалась внутри проснувшимся штормом, заставляя его всё крепче и крепче сжимать пальцы на чужом предплечье. Метка не дробила, как Смертельное проклятие, но сплавляла воедино — и он чувствовал, не мог не чувствовать, как сквозь боль и обжигающий жар творящегося волшебства доносится сила не его магии.

Не его… души.

Когда волшебник перед ним отпустил его руку и шагнул назад, отчетливое биение магического эха осталось внутри.

Барти мерно вдохнул и выдохнул. Кажется, он снова мог дышать, даже так близко к источнику силы, от концентрации которой начинала пробуждаться магия в его собственной крови; снова мог чувствовать себя — и то неделимое и неотъемлемое, живое, что отныне было частью того, что он называл «собой». От этого мгновения до его смерти.

Так вот каково это.

По руке разлилось тепло, зажглось слабым фантомным жаром — окликнуло, позвало, безошибочно указав цель. Барти нашел взглядом человека, с которым был связан пожизненным магическим контрактом, свернувшимся черной восьмеркой вечности на предплечье.

— Поскольку в прошлый раз я не представился, — сказал волшебник по ту сторону Метки, беспечно и совершенно неуместно улыбнувшись, — думаю, сейчас самое время. Я давно не использую это имя, но раз ты поинтересовался, то справедливо будет… ответить на твое любопытство. Приятно познакомиться, Барти. Я Том Риддл.

========== О королевских кобрах, Pt I ==========

Кажется, он забыл про окклюменционный блок.

— Вы, должно быть, шутите, лорд Волдеморт, — очень-очень вежливо сказал Барти. После пропущенного окклюменционного блока вежливость была единственным, что могло его спасти.

Десять секунд спустя он смотрел на тающие в воздухе огненные буквы анаграммы и надеялся, что в его голове сейчас достаточно пусто, чтобы лучший легилимент Британии не смог распознать, что именно он думает о… об этом всём.