К двадцатипятилетию первого съезда партии

На неизбежно возникающий при этом интересный с точки зрения истории развития с,-д. идей вопрос, — не повлияло ли на это усиление политических моментов в газете общение редакции ее с представителями «Группы Освобождения Труда», —воспоминания Эйдельмана не дают определенного ответа. Есть только некоторые косвенные указания, позволяющие, однако, на наш взгляд, с большой долей убедительности, утверждать, что ответ на этот вопрос должен быть дан положительный. За это говорят следующие соображения.

П. Л. Тучапский вернулся из-за границы, а следовательно, и ознакомил своих товарищей по группе с отзывами представителей «Группы Освоб. Труда» о № 1 «Раб. Газ.», в период, когда велась «работа над собранием материалов второго номера «Рабочей Газеты»[127]. А между тем из рассказа самого Эйдельмана мы знаем, что именно к этому времени, — перед самым выпуском второго номера, — относится введение в газету наиболее определенных в политическом отношения мест; уже сданные в типографию статьи были пересмотрены; передовая статья, наиболее яркая в по-

[285]

литическом отношении была даже «почти бся при втором редактировании переписана (Н. А. Вигдорчиком) наново[128]) и т. д. Иными словами, именно в этот период, после возвращения Тучапского[129], в содержание газеты были введены изменения как раз в том направлении, о котором говорили и писали Плеханов, Аксельрод и Кольцов. Такое совпадение едва ли можно объяснить случайностью.

Статьи Аксельрода и Кольцова редакцией «Рабочей- Газеты» были приняты и должны были появиться в № 3 «Рабочей Газеты». Относительно письма Г. В. Плеханова воспоминания Эйдельмана не дают определенного ответа[130]. Он сообщает только, что на редакционном собрании «была высказана мысль, что если бы не фраза Плеханова, что «дорогие товарищи как будто бы забыли, что всякая классовая борьба есть борьба политическая»[131], то письмо его по выше упомянутой причине[132] могло бы быть напечатано. Но мысль о пропуске этой фразы была немедленно отвергнута[133]. Это указание надо, повидимому, понимать, как указание на отклонение мысли о напечатании письма Г. В. Плеханова.

[286]

Если это и так (прямого ответа у Эйдельмана, повторяем, нет, и, возражая Акимову, он не опровергает прямо категорического утверждения последнего о том, что письмо должно было быть все же напечатано), то во всяком случае не-помещение этого письма не означало какого бы то ни было изменения в отношении редакции к авторитету Г. В. Плеханова, как теоретика с.-д.-тии. В этом отношении очень характерно указание рукописи, найденной у Эйдельмана при его аресте в ночь с 11 на 12 марта 1898 года и являющейся, судя по ее тексту, чем-то вроде наказа «Киевского Союза Борьбы за Освобождение Рабочего Класса», в котором тогда работали главные руководители «Рабочей Газеты», представителю этого Союза на 1-й Съезд Р.С.-Д.Р.П. В этой рукописи имеется такая фраза: «Если программа будет написана не П л е х а н о в ы м, то ее нужно дать Пл. для рассмотрения[134].

При арестах, проведенных Зубатовым в начале марта 1898 года, группа «Рабочей Газеты», к этому времени уже объявленной на I Съезде Центр. Органом Партии, и избранный на этом Съезде Ц. К. были арестованы почти полностью. При аресте Б. Л. Эйдельмана у него были, наряду с другими документами, захвачены и принятые для  № 3 «Рабочей Газеты» статьи Аксельрода и Кольцова и письмо Г. В. Плеханова. В архиве Департамента Полиции и других соответствующих учреждений полученный в России экземпляр письма Г. В. Плеханова не сохранился, — по крайней мере В. И. Невский, работавший над этими делами и извлекший из них ряд интересных документов, о нем молчит. Повидимому, он погиб. Даваемый нами текст печатается с подлиннику, писанного рукой самого Г. В. Плеханова и сохранившегося в личном архиве П. Б. Аксельрода. Повидимому, это и есть тот оригинал, с которого в Цюрихе, перед отъездом в Россию Теслера, была снята, в приспособленном для упаковки в переплет виде, посланная в Россию копия.

Б. Н.-ский

______

Товарищи, вы спрашиваете: сочувствую ли я вашему изданию? На этот вопрос я отвечу вам другим вопросом: как мог бы я не сочувствовать вам? В моих глазах ваш

[287]

орган есть также и наш орган, орган всех тех, которые принадлежат к русской социал-демократической партии.

Не подумайте, что это просто один из тех комплиментов, которые в политической жизни иногда так же неизбежны, как и в салоне, и которые в сущности ничего не выражают и никого ни к чему не обязывают. Нет, это не комплимент.

Нечего греха таить: в настоящее время у нас, в России, не редко одна социал-демократическая группа довольно равнодушно смотрит на то, что делают другие группы, своим делом часто считается у нас только дело своей группы, а дела других групп трактуются почти как чужие, или во всяком случае, как такие, которые можно предоставить, их собственной участи, если только этого потребует хотя бы незначительный местный интерес.