К грядущему триумфу

И все же от полка Хияна ничего не осталось. Уже нет. Вот как капитан пехоты оказался доступен, когда штаб Голден-Три погиб под снарядом, которого он каким-то образом избежал. И теперь, глядя на последний отчет Хияна о потерях, Голден-Три посмотрел правде в глаза.

Он вступил на позицию в Сейрмите с двумя почти полными отрядами пехоты, более сорока тысяч человек — ближе к пятидесяти, когда к ним добавились его артиллерия и инженеры. Они устроились в хорошо продуманном комплексе оборонительных сооружений под сенью массивных деревьев северного хребта неосвященного леса и были благодарны за глубокую, прохладную зеленую тень вечнозеленых растений. Это было все равно что жить на дне одного из декоративных прудов с разноцветными карпами у себя дома.

Теперь эти деревья превратились в сломанные пни. Теперь ветви, которые защищали их от солнца — и от еретических воздушных шаров, — исчезли или были обнажены и изуродованы еретическими снарядами. Теперь хорошо продуманные окопы были изрыты и разрушены, их периметр был усеян разлагающимися телами, слишком много из них были харчонгцами и слишком мало — чарисийцами или сиддармаркцами. И теперь склады снарядов и припасов, которые не были уничтожены сразу артиллерией еретиков, были пусты.

По состоянию на сегодняшний закат, по лучшим оценкам Хияна, у него оставалось двадцать три тысячи бойцов, а капитан пехоты подсчитал, что у артиллеристов было едва ли по дюжине снарядов на орудие. У его стрелков осталось по сорок патронов на человека, а ручных бомб было еще меньше. У него был паек еще на две пятидневки… если он будет кормить людей один раз в день. У его целителей закончился флеминговый мох, им пришлось кипятить любые тряпки, которые они могли найти для бинтов, — когда они могли найти топливо, и когда им позволяли изматывающие снаряды угловых пушек пехоты еретиков, — и они израсходовали все свои обезболивающие… и спирт и моющее средство Паскуале, чтобы сохранить свои хирургические инструменты чистыми от порчи.

Он отчаянно цеплялся, надеясь на колонну снабжения, которую граф Рейнбоу-Уотерс обещал пробить до Сейрмита… если сможет. Командующий могущественным воинством был человеком слова, и Голден-Три знал, что если смертные люди смогут доставить эти припасы, то могущественное воинство сделает это.

Но этого не произошло.

Смирись с этим, Жвожью, — сказал он себе. — Ваши люди закончили. Дело не в том, что они больше не будут сражаться, а в том, что они не могут. Не без еды и медикаментов. Не без снарядов и ручных бомб. Лэнгхорн! Не без патронов! И если еретики отбросили воинство от Глисина, нет никакого смысла в том, чтобы ты убивал еще больше этих людей, удерживая Сейрмит. Они могут быть крестьянами, они могут быть крепостными, но даже жизни крепостных должны что-то значить.

Он содрогнулся при мысли о том, что инквизиция Жэспара Клинтана может потребовать от него и семей его офицеров, но он знал, что должен был сделать.

* * *

Граф Рейнбоу-Уотерс встал, когда его племянник проводил Густива Уолкира и Албейра Сейнтаво в свой кабинет. Он поцеловал предложенное Сейнтаво кольцо, затем приглашающим жестом указал на стулья, ожидающие его гостей. Они уселись в них, и отвратительный грохот артиллерии образовал фон для отдаленного грома. Чарисийские артиллеристы, вероятно, не могли видеть свои цели в темноте даже со своих проклятых аэростатов, но им, похоже, было все равно, и их расточительное расходование боеприпасов в том, что сводилось только к изматывающему огню, было их собственным посланием. В нем говорилось, что их линии снабжения способны доставлять все, что им нужно, и что их мануфактуры — и стоящие за ними казначейства — способны производить все, что им нужно.

Ни то, ни другое больше не относилось к Матери-Церкви.

— Я благодарю вас за то, что пришли, — тихо сказал граф, когда Уинд-Сонг налил вино в ожидающие фарфоровые чашки, а затем молча удалился, оставив своего дядю с гостями. — Я понимаю, что вы оба достаточно заняты и без того, чтобы я тащил вас из вашей штаб-квартиры посреди ночи.

— Не похоже, что нам предстояло зайти так уж далеко, милорд, — заметил Уолкир с оттенком искреннего юмора, и губы Рейнбоу-Уотерса дрогнули.

Армия Центр упорно сражалась после его встречи с Уолкиром и Сейнтаво в Чирике. Ее неопытность и нехватка артиллерии сказались, но его выжившие набрались опыта гораздо быстрее, чем они, несомненно, желали, и они нанесли серьезные потери еретикам, когда бригада армии Уэстмарч слишком стремительно двинулась на Сент-Вирдин и была захвачена в колонне ракетными установками армии Бога.

Чарисийцы, вероятно, потеряли более двух или трех тысяч человек в этой единственной катастрофе, и артиллеристы армии Центр ликовали. Но затем снова были подняты чарисийские угловые пушки, и воздушные шары, которые обогнала наступающая колонна, догнали фронт. Армия Уэстмарч возобновила свое методичное наступление, а армия Центр снова была отброшена назад.