К истокам кровавой реки (СИ)

- В чем ваша просьба? - сухо спросил Севин. Ах, хитрецы, другого времени не выбрали, как же. Просто рассчитывают, что при скоплении народа он займет их сторону.

- Господин Севин, купец Гервайз собирается строить новое хранилище для своих товаров. Но место для этого он нашел неподходящее. Он хочет снести амбар общественной взаимопомощи.

- Ваш сарай гниет и разваливается на глазах, - процедил сквозь зубы Гервайз, бывший не только богатейшим торговцем Теплых прудов, но и хозяином нескольких фабрик. - Толку от него нет, к тому же это самовольная постройка.

- Это не так, - спокойно возразил Сакко. - Амбар требует ремонта, но мы чиним стены на добровольных началах, не требуя из городской казны ничего. А в голодные дни он сильно выручает тех, кто не имеет хлеба из-за болезни или отсутствия работы. Или вам, господин Гервайз, не нравится, что уволенные с ваших фабрик недостаточно быстро умирают от голода?

Толстосум побагровел, хватая ртом воздух и ища нужные слова, потом, снова обретя дар речи, заорал:

- Ваш амбар придумал тот проклятый бунтовщик! Хочешь его участь разделить, Сакко? Столб у моря еще стоит и камней на берегу немало!

Севин слушал, стараясь не выдавать своих эмоций. Бесспорно, смешно даже думать о том, чтобы запретить Гервайзу рушить амбар, но и Сакко, подлец, точнехонько погадал момент. Люди беспокоились, это было очевидно. Гервайза в столице дружно ненавидели все представители бедноты, да и многие богачи относились к нему с неприязнью, как к конкуренту.

Дело осложняло то, что так называемый запас взаимопомощи был одним из начинаний покойного Марка. Это он заявил о неких профсоюзах, существовавших на Земле, и предложил, чтобы крестьяне, рабочие и мелкие ремесленники складывали образовавшиеся в сытые дни излишки (очень скромные, очень!) продуктов в некое хранилище. Этот запас в случае необходимости выдавался нуждающимся, что помогало людям пережить кратковременный неурожай или безработицу.

Фабриканты и купцы презрительно кривили рты, слыша об этом диком предприятии, тем не менее, оно работало до сих пор - единственное из нововведений Победоносца. Противники Марка не без оснований считали, что руководящие сбором и распределением средств ушлые людишки будут наживаться за счет остальных. Но дело в свои руки взял Сакко, который специально ради этого выучился считать и писать. В толстой книге у него были записаны все поступления и выдачи, и приглашенные со стороны ученые люди не могли найти там несостыковок.

Севин боковым зрением уловил движение - из притворов храма тихо выступили несколько вооруженных человек - храмовая стража. Их руководитель светлыми пронзительными глазами ловил взгляд первосвященника, выражение его лица, движения рук, готовый по первому знаку пустить своих солдат усмирять разволновавшуюся толпу. Севин еле заметно покачал головой, и начальник охраны, слегка кивнув остальным, сделал шаг назад.

Понтифик оглядывал народ. Вокруг Сакко и его товарищей смутьянов уже собралось плотное кольцо простолюдинов, желающих оборонять своего вожака от храмовой стражи. Гервайз, все еще красный, как небо на закате, вполголоса говорил что-то своему почтительно склонившемуся слуге - отдавал распоряжения, но какие? Если в собор явятся охранники богача, быть кровавой бойне.

Действия купца заметил и Сакко, который крикнул, возвысив голос:

- Кого ты хочешь позвать, Гервайз, своих вооруженных до зубов холопов? Ты можешь сделать это, но весь город будет знать, что ты учинил не только грабеж, но и убийство!

- Да мараться об тебя неохота, - ответил богач уже более спокойным тоном. - Ваш амбар напоминание о бунтовщике и смутьяне, в черте города такого быть не должно, на склонах Отеймора делайте, что хотите.

Севин переводил взгляд с одного спорщика на другого, не зная, что предпринять. Ему нужен был знак, показывающий настроение толпы, и он этого знака дождался. С противоположной стороны собора послышался голос:

- Если ты хочешь уничтожить память о самозванце, Гервайз, то откажись прежде от ружей, которыми усмиряют твоих работников, когда они пытаются бастовать.

На ступенях у алтарной преграды стоял высокий немолодой человек, одетый в черную с серебром далматику* - костюм ритора высшей школы. Он спокойным и ясным взглядом смотрел в лицо первосвященнику. Севин узнал в нем Бромарию, известного в городе философа и дальнего родича покойного Крохабенны.

По толпе прокатился ропот - Бромарию на Теплых прудах уважали. Севин с неудовольствием вспомнил, что после казни Элема находились выступающие за передачу обязанностей первосвященника старейшему из рода тех, кто занимал эту должность в течение многих веков. Бромария сам отказался от такого почета, но Севин опасался его до сих пор. Если бы было что вменить Бромарии в вину! Философ был то ли осторожен, то ли и впрямь не интересовался политикой, иначе быстро разделил бы судьбу Элема.

Сакко тем временем обрадовался неожиданной поддержке:

- Верно! - гаркнул он. - Эй, люди, а ведь в вас стреляют из оружия, созданного против шернов! От него Гервайз не откажется!