К истокам Нила

Не случайно также, что именно в это время были предприняты усилия для отмены рабства и торговли невольниками. Однако не стоит на этом основании делать вывод об изменении образа мышления, приведшем якобы к осознанию новых нравственных идей и заставившем даже промышленников поддерживать «Общество аболиционистов». Было бы также неверно отрицать неоспоримые заслуги Уильяма Уилберфорса (1759–1833) и прочих руководителей этого движения, чья неустанная и бескорыстная борьба под лозунгом человеколюбия привела в конце концов к отмене работорговли (1 января 1808 года, был принят «Билль об отмене рабства»), Однако движение это, вопреки некоторым трактовкам, нужно рассматривать как «знамение времени», корни которого определялись новой экономической и исторической ситуацией, возникшей в Европе и в Северной Америке. В век промышленной революции подневольный труд стал нерентабельным… Английская буржуазия почуяла в Африке будущий рынок сырья и рынок сбыта. Тем самым «была заложена основа порабощения африканцев на их собственном материке. Колониалисты перешли от политики создания станций и опорных пунктов для охоты за невольниками и для торговли к территориальным захватам, к закладыванию плантаций, к добыче полезных ископаемых и эксплуатированию африканцев как рабочей силы» (Курт Бюттнер).

Стремление получить доступ к новым рынкам, а также к рынкам, которые еще только предстояло создать в глубинах континента, во многих случаях реализовывалось под предлогом борьбы с торговлей невольниками. К началу восьмидесятых годов прошлого века все большее число исследователей разведывало неизвестные участки территории с точки зрения их экономических возможностей. В 1791–1800 годах по имеющимся данным в Африку было осуществлено три экспедиции, в 1841–1850 годах — уже шесть, а с 1881 по 1890 год огромное число — 84 экспедиции, причем их целью были прежде всего экономические и политические исследования, нежели собственно географические.

На протяжении этого периода колониальных захватов повышенное политическое значение придавалось миссионерам; число их станций в это время значительно возросло. Во многих местностях миссионер шел впереди торговца, солдата и исследователя — он даже выполнял задачи последнего, как, впрочем, и многие другие. Еще за несколько десятилетий до конца XIX века церкви придавали большое значение — это доказывает хотя бы такое высказывание Наполеона: «Эти монахи сослужат мне весьма хорошую службу в Азии, Африке и Америке. Я разошлю их повсюду, чтобы они собирали сведения о положении, внутри, страны. Монашеское одеяние предохранит их и позволит им скрыть свои политические и экономические намерения. Монахи обходятся нам недорого, а варвары их уважают. А поскольку они не являются официальными представителями страны, они не могут скомпрометировать свое правительство или навлечь на него неприятности».

Пусть другие правители не столь откровенно раскрывали свои намерения, однако и для них миссионерские общества создавали благоприятные предпосылки к тому, чтобы — помимо своих непосредственных задач — добиваться политического влияния. Но никак нельзя отделять от основных, названных уже целей, достижения тех миссионеров, кто пожертвовал жизнью, кто порой довольно успешно проявлял себя в духовной и светской сфере.

Покажем на примере государства Буганда, в какой мере исследовательские экспедиции и проникновение миссионеров, будучи лишь составной частью грандиозного экономико-политического переворота, Повлияли на его социальное и политическое устройство.

Два английских исследователя — Дж. X. Спик и Дж. О. Грант первыми из европейцев попали к правителю Буганды, кабаке Мтесе I. Это произошло в 1862 году. До тех пор лишь мусульманские торговцы поддерживали контакт с великим кабакой Калемой (или Суной II, отцом Мтесы I), который нередко выменивал у них огнестрельное оружие на рабов. Благодаря этим торговцам из города Габора в Буганде получили распространение товары из арабского мира, мусульманская одежда, а также сам ислам. В 1875 году сюда добрался Г. М. Стэнли — третий европейский путешественник в Буганде; он назвал эту страну «жемчужиной Африки». Стэнли предпринял попытку обратить Мтесу I в христианскую веру, в связи с чем он отправил в газеты «Дейли телеграф» и «Нью-Йорк геральд» письменный отчет, в котором помимо прочего говорилось: «Мне удалось до такой степени подорвать здесь влияние ислама, что отныне Мтеса решил соблюдать христианские праздники так же, как и магометанские, — пока не вразумлен будет… Какое поле деятельности, сколь богатый урожай для серпа цивилизации!..Для вас предоставляется здесь благоприятная возможность — воспользуйтесь же ею!» «Церковное миссионерское общество» ответило на это обращение присылкой в 1879 году миссионеров, бывших одновременно членами научных обществ (Ч. Т. Уилсон, Р. У. Фелкин, А. М. Маккей и другие). Вскоре после них появились французские католики.