К истории русского футуризма. Воспоминания и документы

18. О сильном впечатлении, производимым “повседневным” внешним обликом Маяковского в этом спектакле по контрасту с другими персонажами (эффект, несомненно, предусмотренный создателями спектакля), вспоминает и Жевержеев, в целом не принявший оформление спектакля: “Чрезвычайно сложные по композиции “плоскостные” костюмы Филонова, написанные без предварительных эскизов им самолично прямо на холсте, затем были натянуты на фигурные, по контурам рисунка, рамки, которые передвигали перед собою актеры. Эти костюмы также были мало связаны со словом Маяковского.

Казалось бы, что при таком “оформлении” словесная ткань спектакля должна безусловно и безвозвратно пропасть.

Если у отдельных исполнителей так и получилось, то главную роль Владимир Владимирович спас. Он сам нашел для центрального персонажа наиболее удачное и выгодное “оформление”.

Он выходил на сцену в том же одеянии, в котором пришел в театр, и на контрасте с “фоном-задником” Школьника и с “плоскостными костюмами” Филонова утверждал ярко ощущавшуюся зрителем реальность и героя трагедии – Владимира Маяковского и самого себя – ее исполнителя – поэта Маяковского” (Жевержеев Л. Воспоминания // Маяковскому. С. 135–136).

Этот пафос спектакля чутко уловил и один из современных футуристам театральных критиков, П. Ярцев: “Была наконец в футуристском спектакле осуществлена “надежда” теоретиков театра в эпоху революционную, когда вместе с мечтой о соборном театре вспыхнула мечта о “поэте-актере”, о том, что поэт и актер станут – одно: поэт сам будет обращаться в театре к людям со своими песнями” (Речь. 1913. 7 декабря).

19. Тем не менее, судя по письму Малевича к Матюшину от 15 февраля 1914 г., Малевич получил предложение поставить оперу в Москве весной того же года, в “театре на 1000 человек…. не менее 4-х спектаклей, а если пойдет, то и больше” (Малевич К. Письма и воспоминания. С. 135). Однако постановка не состоялась, возможно, из-за отказа Жевержеева в поддержке.

О П. Филонове

Вариант этой главы был включен Крученых в серию “Жизнь будетлян” (вып. 3. Машинопись на правах рукописи, 1933).

1. Цитируя этот отрывок из воспоминаний Крученых, Джон Боулт считает, что “Крученых, видевший этот спектакль, был особенно поражен декорациями Школьника к первому и второму действию, ошибочно приписывая их Филонову” (см.: Мислер Н., Боулт Д. Филонов. Аналитическое искусство. М.: Советский художник, 1990. С. 64). С этим утверждением, однако, хочется поспорить, зная постоянную приверженность Крученых к фактографической точности в выступлениях и воспоминаниях. К тому же, как нам кажется, стиль городских пейзажей Школьника этого периода вряд ли отличается “выписанностью до последнего окошка” (см. воспроизведение одного из эскизов декорации в: Маяковскому. С. 30).

Вопрос остается открытым, поскольку эскизы Филонова не сохранились до нашего времени, что не помешало, однако, попыткам реконструировать сценографию спектакля по позднейшим копиям и зарисовкам с натуры непосредственно во время представления. Филонов работал над костюмами для всего спектакля и написал эскизы для пролога и эпилога, в то время как Школьник – для первого и второго действий спектакля (см.: Эткинд М. Союз молодежи и его сценографические эксперименты // Советские художники театра и кино’ 79. М., 1981).

2. Иосиф Соломонович Школьник (1883–1926) – живописец и график, один из организаторов общества художников “Союз молодежи” и его секретарь. В 1910-е гг. активно занимался сценографией, участвовал в оформлении революционных празднеств в 1917 г., в 1918 г. был избран заведующим театрально-декорационной секцией Коллегии по делам искусств Народного комиссариата просвещения (ИЗО Наркомпроса). Эскизы декораций Школьника к трагедии “Владимир Маяковский” ныне находятся в Русском музее и в Театральном музее в Петербурге, а также в собрании Никиты Лобанова-Ростовского. Репродукции эскизов Школьника см. в изданиях: Маяковскому. С. 30; Russia 1900–1930. L’Arte della Scena. Venezia, Ca’ Pesaro, 1990. P. 123; Theatre in Revolution. Russian Avant-Garde Stage Design 1913–1935. San Francisco, California Palace of the Legion of Honor, 1991. P. 102.

3. Речь идет о картине, ныне хранящейся в Русском музее в Петербурге под названием “Крестьянская семья” (“Святое семейство”), 1914. Холст, масло. 159x128 см.

4. В рукописном варианте: “реальна”.

5. В рукописном варианте далее следует: “работавшего в таких же тонах”.

6. Это характерное высказывание, отмеченное Крученых, впрямую перекликается с фразой Филонова, брошенной им в письме к М.В. Матюшину (1914): “Бурлюков я отрицаю начисто” (см.: Malmstad John Е. From the History of the Russian Avant-Garde // Readings in Russian Modernism. To Honor Vladimir F. Markov / Ed. by Ronald Vroon, John E. Malmstad. Moscow: Nauka, 1993. P. 214).