К островам Индийского океана

К счастью, Адам уже в машине. Выруливаем к месту происшествия: примирившись со своей участью, влекомый полицейским, бредет Алексеев — левая его рука прижимает к груди злополучный фотоаппарат, правая надежно покоится в твердой руке представителя власти. Так вот почему отсутствует на Сейшелах характерная для века проблема роста преступности: бдительность полиции играет не последнюю роль! Кто знает, какое наказание предусмотрено иностранцам, бесславно фотографирующим неположенные объекты; моему соавтору, наверное, уже чудится сейшельская Бастилия во чреве гранитных скал.

Тем временем машина догнала шествующую пару. Не тратя времени на размышления, открываю дверцу и крепко вцепляюсь в неплененную руку своего мужа — как-никак, а сделать слайды его послала я! Изо всех сил тащу жертву к машине, благо вблизи полицейский оказывается низкорослым и щупленьким. От неожиданности пальцы его разжимаются, и Алексеев, изменив обычной флегматичности, поспешно ныряет в машину.

Мистер Адам монотонно объясняет представителю власти, что мы его, директора колледжа, гости. Полицейский берет под козырек. Инцидент исчерпан. Так заканчивается посещение колледжа.

От своего и Дженни имени Адам приглашает нас на обед, вернее, ужин. Неподалеку от Виктории, на самом берегу океана, находится их коттедж.

— Очень скромный, построен по собственному проекту, — говорит Джон Адам.

Уже истаяла томительная дневная духота. Напоенный запахами цветущих растений, стекает с гор воздух. Темнеет быстро, будто накрывает острова мохнатое черное покрывало. Уже давно зажглись бледно-розовым светом фонари, желтые огоньки домиков карабкаются к подножию гор. Изредка на головокружительной высоте вспыхивают на шоссе фары — словно большие светляки облётывают горы.

О пиратах. В гостях у Адама. Буржуа под соусом. Мы — сейшельцы

Алексеев

Целых двадцать пять лет я был несправедлив к Плаховой, считая ее «адским водителем». В стремлении скорее вернуться к Дженни Джон Адам то резко ныряет под уклон, то заставляет машину свечой устремляться в небо. Поздний вечер скрывает дорогу, сквозь широкие лапы пальм прорывается и не может прорваться половинчатый диск луны. Мятущийся свет фар вырывает странные очертания каменных гигантов — огромные глыбы, добравшись до осевой, вросли, сдавили и без того узкое полотно дороги, козырьками-карнизами нависают над головой. Валуны теснят ленту асфальта, каменные великаны стремятся столкнуть машину в пропасть, откуда, заглушая шум двигателя, нарастает рокот океана.

Иногда проскользнет, пересекая путь, собака да вспыхнут на обочине зеленые изумруды кошачьих глаз. На заднем стекле еще играют отсветы сейшельского маяка, но вскоре выступающий мыс глухой кулисой отрезает город. Мчимся в тоннеле искривленных пальмовых стволов, вытянутых в сторону океана.

— История Сейшел удивительна, — прерывает молчание Адам. — И самое удивительное, что до шестнадцатого века они были необитаемы, лишь арабские пираты использовали их как временное пристанище.

Рассказ Джона Адама. Основание поселению, названному Порт-Ройяль, положила в 1742 году группа из пяти-шести французов и девяти африканских рабов. Первым поселенцам было трудно: изолированные острова не имели каких бы то ни было контактов. Однако поселенцам помогала природа: плодородные почвы давали богатый урожай, океан снабжал рыбой, леса — древесиной, климат был гостеприимен и мягок; у колонистов не существовало причин беспокоиться о будущем. Многие побывавшие на островах считают, что потомки переняли эти черты и сейшельцы — люди беззаботные и беспечные. К первым поселенцам присоединились другие эмигранты. Острова стали постоянным предметом раздора между англичанами и французами. После поражения Наполеона в войне Сейшелы окончательно перешли к Великобритании в качестве колонии, которая управлялась сначала с острова Маврикий, а позже превратилась в колонию Сейшельские острова.

Запрещение рабства в 1835 году вызвало приток освобожденных рабов. Захватывая суда работорговцев, британские военно-морские силы отпускали рабов на свободу. Сейшелы стали привлекать индийцев и китайцев, преуспевающих в коммерции.

Черты культур трех континентов не могли не оставить след на образе жизни сейшельцев.