К отцу

Сергей затаенно ждал этих слов. Ему хотелось поговорить с Юлькой, побродить с ней, и он вопросительно посмотрел на ее мать.

— Ступай, ступай, Юлечка, — сказала Авдотья Емельяновна, — и нам насобираешь, ничего, если уж трава такая полезная.

О целебном свойстве зверобоя рассказал ей Сергей. По мнению одного украинского собирателя лекарственных трав, «зверобой обыкновенный и наша родная болотная сушеница не менее интересны, чем китайский женьшень». Об этом написано было в книге, которую как зеницу ока хранила Сергеева бабушка. Она и сама разбиралась в лекарственных растениях. Выслушав все это, Авдотья Емельяновна всплеснула руками.

— Женьшень меня спас! Я так болела, так болела!..

По ее словам, зверобоя в окрестностях Александрова было видимо-невидимо.

— К обеду-то возвращайтесь, — предупредила она, — и отец подойдет.

— А вы не ждите, если опоздаем. Правда, Сережа?

— Не опаздывайте…

Сергей с Юлькой вышли за калитку… и сразу остановились, досадливо переглянувшись. Улицу переходил, помахивая рукой, Валька.

— Горячий привет! — издали крикнул он. — Юлечке особый.

Сергей сухо поздоровался с ним. Юлька кивнула.

— Чего это вы вчера как сквозь землю провалились? — спросил Валька. Сегодня он был в соломенной шляпе, трикотажной рубашке навыпуск, серых в крупную клетку брюках и желтых ботинках на микропорке. — Андрей-то Васильич обиделся: мол, побрезговал дорогой гостек в компании посидеть.

Утром дядя Андрей не выражал Сергею своего неудовольствия, наоборот, он изо всех сил старался услужить гостю. Валька просто врал. Сергей пропустил его слова мимо ушей.

— Я ему говорю, — продолжал Валька, — у нас свои семейные разговоры, а ему, вам то есть, этот вопрос, я полагаю, не интересный. Ну, он согласился. А вообще-то обидчивый старикан. Правда, Юлька?

— Тебе виднее.

— Вона! Я его три года знаю, а ты?.. Кстати, где он?

— Траву за рекой ворует.

— А-а, не вовремя, — поморщился Валька, — медок бы надо идти продавать: привозного нет, на пятьдесят копеек цена подскочила. Такого момента упускать не надо. Скоро ли вернется?

— К обеду.

— Ну, успеет. Вечерком с завода люди на базар пойдут. — Валька помолчал и добавил: — Не следит Андрей Васильич за конъюнктурой, не следит!

— Видно, на вас надеется, — сказал Сергей.

— Сказать по совести, я ему хорошими советами постоянно помогаю, — похвастался Валька… — Вот и Юлька соврать не даст, правда, Юлька?

— Я это на себе чувствую.

— Да, — не унимался Валька, — вот и сейчас цитатку одну принципиальную принес. Важные слова. Андрей Васильич-то жалуется: соседи… и вообще. Косо посматривают, укоряют, что на себя много работает. Вы понимаете, Сергей Васильич, человек на пенсии…

— Да не на пенсии он, — перебила его Юлька.

— Ну по болезни, не все ли равно. Известно, грыжа у человека.

— А спросить бы, что это такое, он не объяснит.

— Не наговаривай на отца, Юлька. Он хоть и не родной тебе, а как тебя уважает! Вот говоришь: ворует… А сама знаешь, что разрешение есть. Договор у него имеется. Людям и так завидно: дом — полная чаша, — Валька повернулся к Сергею. — Вот я принес ему цитатку, чтобы Андрей Васильич показал при случае. — Он вынул из кармана листок бумаги, развернул. — Полдня искал, а нашел. Вот: «Это и есть социализм, когда каждый желает улучшить свое положение, когда все хотят пользоваться благами жизни». Пусть теперь этой цитаткой Андрей Васильич завистникам в морду сунет. — Откуда же эта цитата? — поинтересовался Сергей.

— А уж на этот счет я пока умолчу. Цитатка существенная.

— Понятно, — сказал Сергей.

Валька продолжал:

— Демагогов хватает. Да и вообще есть неустойчивый народ. Особенно у нас, в Александрове. Церемонимся с такими. Смотрю я на них и спрашиваю: ну чем им плохо? Раньше бы, до революции, их вообще за людей не считали бы, — он немного помолчал. — Забывают люди, забывают. А я не такой. Кем бы я был до революции? Пастухом, я полагаю.

— Подпаском, Валя, — сказала Юлька.

— Подпаском, — согласился Валька. — А сейчас я кто? Скажи, Юлька, кто?

Он разошелся, говорил громко, размахивая руками.

— Обидишься, Валя, — сказала Юлька.

— Обижусь? Да на что мне обижаться-то? Ну, кто?

— Дурак, — притворно-ласково сказала Юлька. — И до революции был бы дураком, и сейчас дурак. Это, Валя, бывает, не каждому дано, и Советская власть тут ни при чем, не обижайся.

Сергей ждал, что Валька возмутится, но в ответ на Юлькин дерзкий выпад он самодовольно подмигнул Сергею и сказал:

— Во разошлась!

Юлька махнула рукой и ушла.

— Видали, как ндрав выказывает? — опять подмигнув, продолжал Валька. — Это она перед вами себя самостоятельной представляет. Дураком обозвала. Это я-то дурак? — ухмыльнулся он. — Но я не обижаюсь, знаю, что шутит. У-у, люблю я ее за это! С ней не заскучаешь.

— Да, скучать вам с ней не придется, — сказал Сергей.