К пению птиц

— Всего лишь Кай, временный Участник Непрерывного Акта Творения.

Кай неудовлетворен своим статусом и хочет изменений.

Так он устроен.

52. Будущее принадлежит Бездне

Мне представилась модель «мы в этом мире».

Каждому из нас открыто свое Окно в Стене. Сквозь Окно с нами общается и за нами наблюдает пославшая нас в мир Сила. Она наделила нас логикой, и поэтому я думаю:

— А зачем за нами наблюдать? Значит, от нас чего-то ждут. Значит, мы посланы за чем-то.

Логика заставляет предполагать, что раз мы за чем-то посланы, значит, Силе чего-то не хватает.

Значит, пославшая нас Сила — не Бог?

Может, от того и Спасителю на Кресте стало страшно?

Я попытался поживей себе представить, как Сила измучилась вопросами — ей самой непонятно, откуда и зачем она — и послала нас искать ответы.

Однако у нас — всего по два глаза, и мы видим мир трехмерным, чего явно не хватает, чтобы проникнуть в суть вещей. Смотреть, куда хочешь, третьим глазом, чтобы увидеть нечто в многомерном пространстве, не в нашей власти.

Мне так и вовсе, уже не надо закрывать один из двух своих глаз, чтобы увидеть, чем истинный трехмерный мир отличается от воображаемого. С недавних пор этим глазом я плохо вижу, так что трехмерность складывается с трудом.

Мои подробности: надо было следить за здоровьем. Можно, впрочем, оправдываться тем, что предрасположенность к болезням — в генах, а гены я себе не выбирал. Зато теперь мне легко видеть разницу между языком и Метаязыком: достаточно пожаловаться кому-нибудь, каково это, когда не хватает глаза. Собеседнику нетрудно закрыть свой глаз и представить. Однако наши с ним впечатления будут отличаться.

Отличие выразимо только на Метаязыке, потому что Собеседник волен свой глаз открыть и снова им увидеть.

Мне пришла в голову сказка, что Молекуле обидно оттого, что Мир, отраженный в мириадах разных глаз, всё никак не собирается в картину.

Вдруг я понял, как это можно — изобретать, не называя себя Я, потому что называть некого.

Удивительно, почему у меня с этой мыслью были до сих пор такие трудности: ведь я и сам — не придумываю, а получаю свои мысли готовыми. И только если они меня не удовлетворяют, посылаю сигнал туда, откуда они пришли: сквозь Окно, за Стену.

Страшно подумать, как Бездна близко. Стучу себя по черепу: ах, если бы в Стену так же просто постучать!

Близкая Бездна действительно страшна: только ты попытался сознательно управлять ходом своих мыслей или вести автомобиль, как Окно закрылось и вот, ты уже тугодум, которому опасно жить — если грозит опасность, не успеешь придумать, как спастись.

В согласии с Законом Дарвина, будущее принадлежит умным.

— Будущее принадлежит Бездне, — хочется сказать.

Уже давно, может быть, всю жизнь, подозреваю, что я — Посланник.

Сейчас я в этом почти уверен.

Совсем не потому, что липкая моя Личность испугалась насмешек, совсем не потому, что «посланник» по-гречески — ангел, спешу сообщить — причем сообщить сугубо по секрету, что все — такие же Посланники, как и я.

Я сообщаю это всем по секрету, потому что секретам, с приходом Метаязыка, все равно конец. Так поспешим же насладиться маленькими радостями, пока Личности еще существуют, а с ними существует и тщеславие, рудимент павлиньего соревнования хвостов.

53. Вседозволенность мысленного бытия

Наблюдаемые реалии не оставляют сомнений, что Змея Жизни с нашей помощью стремительно вползает в Новый Мир. Для этого не надо даже вспоминать, как еще совсем недавно мы не были уверены, что думаем головой, а сейчас уже догадываемся, с помощью науки, что в голове происходит. К врожденной способности читать свои мысли готовимся добавить возможность читать чужие.

Находясь в заразившей меня атеизмом Эпохе, я вижу, что пришел сюда в гости.

Мой ум вполне мог бы принадлежать, например, античному строителю. Принося жертвы, я просил у Богов указаний по строительству храма.

Появлялось странное чувство догадки, что указание получено — и я знал, откуда: от Богов.

Впрочем, Боги соперничали и ссорились друг с другом, так что следовало опасаться злонамеренных советов.

Вопрос о Вере не стоял, потому что Боги существовали с самого рождения, и в детстве случалось играть в Зевса, разрушая камешком песочные города.

А что я сейчас?

Распятый между умом и глупостью, между верой и неверием, дрожу перед неправдоподобно доступной Бездной.

Боги молчат, а мне не подвластно выбирать, быть умным или глупым.

Я не решаю, верить или не верить.

Ничего не остается: хожу над Бездной и боюсь.

Я говорил, что мы «свободны на поводке».

Я рассуждал о единстве «да» и «нет».

Теперь я вижу, что все это значит: во мне едины стремление к свободе воли и надежда на крепость поводка.

Оставшись без надзора Дамы-покровительницы, улыбающаяся Сука тут же понесла. Узнав об этом, покровительница проделала неблизкий путь, чтобы забрать ее в город рожать. Я повстречал их вчера.

— От щенков придется избавиться — желающих нет, — сообщила мне Дама.

Взятая на поводок Сука была светски оживлена. Ее не мучили предчувствия: она понимает оттенки речи, но не язык.