К повороту стоять!

Брякнула цепь подъемника. Из люка, ведущего в башню, свесилась перемазанная копотью физиономия.

Каблуков, узнал Серёжа. Артиллерийский кондуктор, правая рука старшего артиллериста, хозяина башни.

– Вашбродие, господин мичман! – надсаживаясь, заорал Каблуков. – Господина лейтенанта малеха оглоушило, сидят, сомлевши. Говорят – зови, Каблуков, мичмана, он меня, ежели что, сменит!

Из уха у кондуктора сбегала струйка крови – похоже, «малеха оглоушило» не только лейтенанта. Серёжа кивнул и торопливо полез вверх.

В башне было не продохнуть от пороховых газов. В сизой мгле мелькали обнаженные по пояс комендоры. Серёжу толкнули в спину, он чуть не полетел с ног. Чьи-то руки подхватили его, раздался густой бас:

– Куды прешь, лярва, мичманца чутка не зашиб!

Серёжа попятился, сделал два шага и снова едва не упал, запнувшись о лежащего лицом вниз человека. Он тоже был голым по пояс, спина – сплошной фиолетово-пунцовый кровоподтек.

Над ухом снова залязгало. Снизу, из люка пополз подъемник с картузами. Мичман посторонился, пропуская матроса с прибойником, прижался спиной к стенке башни.

– Вы, вашбродие, от железа-то отсуньтесь! – снова заорал Каблуков. – Ежели, не дай бог, счас попадет, вас как Олябьева…

Серёжа склонился к лежащему. Всё было ясно: когда снаряд угодил в башню, несчастный прижимался спиной к броне. Страшным сотрясением ему переломало кости, не вызвав при этом видимых наружных повреждений, кроме вот этого жуткого кровоподтека. Серёжу передернуло – наверное, под кожей сплошное месиво из мяса и осколков костей…

– Голубчик, Сергей Ильич! – раздался знакомый голос. Серёжа обернулся. Лейтенант Онуфриев, сидел, опершись на опору подъемного механизма.

– Вы целы, голубчик? – прохрипел тот. – А вот меня контузило, ни пса не вижу, и голова раскалывается!

Слова старшего артиллериста заглушил грохот – снаряд разорвался на броневой палубе. Лейтенант, попытавшийся было подняться, снова повалился лицом вниз, неловко вывернув правую руку за спину.

В переговорной трубке, свисающей с подволока, захрипело.

– Леонид Андреич! Сейчас будем поворачивать вправо, на семь румбов, – раздался из раструба амбушюра голос командира «Стрельца». – Что-то по нам «Глэттон» пристрелялся, будь он неладен. Вы уж не дожидайтесь, ворочайте сразу башню на левый борт!

Серёжа обеими руками схватился за трубу.

– Иван Федорыч… простите, господин капитан второго ранга! – Лейтенант конту…

– …не слышу, Леонид Андреич! – отозвалась трубка. – Громче, а то мы все тут оглохли…

Серёжа собрался было заорать, как Каблуков, но вовремя сообразил, в чем дело. Оглянувшись на комендоров – не видят ли? – выдернул из амбушюра кожаную затычку, и та повисла, раскачиваясь, на цепочке.

– Здесь мичман Казанков! Старший артиллерист контужен!

В трубке снова захрипело. Серёжа склонился поближе, но больше ничего не услышал. Палуба под ногами дрогнула – монитор покатился влево, закладывая циркуляцию, и мичман вспомнил о полученном приказе.

– Каблуков, ворочаем влево на… – он запнулся, ища глазами указатель поворота башни. – …на девять!

Сильнейший удар сотряс «Стрельца». Все, кто был в башне, полетели с ног. На этот раз снаряд угодил в саму башню, но броня выдержала. Серёжа вскочил первым и принялся помогать контуженому Онуфриеву. Но тот и сам поднимался, цепляясь за станину орудия.

– Все целы?

Серёжа принялся пересчитывать матросов орудийной прислуги. Так, семь… десять… а вон и Каблуков, возится у рычага поворотного механизма. В низах залязгало, но опорная колонна, на которой должна подниматься башня, не дрогнула.

Каблуков, посинев от натуги, навалился на рычаг. На помощь ему кинулись два матроса. Снова лязгнуло, протяжно заскрежетало; палуба под ногами слегка дрогнула – подъемный механизм попытался подтолкнуть стальную махину вверх, оторвать от опорного кольца и провернуть.

Бесполезно. Броневой бочонок даже не шелохнулся.

– Заклинило! – плачуще проорал Каблуков. – Как есть заклинило, вашбродие, никак не идет!

Все было ясно. Механизм эриксоновской башни не выдержал сотрясения при попадании снаряда и вышел из строя.

Каблуков свесился в люк и проорал что-то. Из подбашенного ответили замысловатой матерной тирадой.

– Так что, вашбродие, говорят – привод в порядке, это у нас, наверху что-то! – доложил Каблуков. – А у нас-то всё целехонько, я ужо глянул. Снаружи заклинило, видать осколок под мамеринец[38] залетел! Спозвольте, вашбродие, я выйду, гляну?

Серёжа торопливо закивал – «Стрелец» заканчивал поворот, и теперь его орудия были развернуты в противоположную от неприятеля сторону. Скрежетнув, броневая дверца открылась, пропуская кондуктора, и мичман бросил взгляд на Онуфриева. Лейтенант махнул рукой, и юноша, подхватив лом, полез за Каблуковым.

* * *