К повороту стоять!

А что до пополнения, то уже к вечеру на «Стрелец» прибудут лейтенант и мичман, на должности старшего офицера и артиллериста. Из Флотского экипажа обещали прислать унтера и пятерых нижних чинов, но это все, на что можно рассчитывать. Люди сейчас нужны везде, так что берите, что дают…

Напоследок адъютант, заговорщицки понизив голос, сообщил, что адмирал включил нового командира «Стрельца» в списки на представление к ордену святой Анны. «Делаете карьеру, дружище, рад за вас!» Но, к своему удивлению, Серёжа обнаружил, что известие, которое раньше вызвало бы бурю восторга, теперь оставило его равнодушным. Перед глазами стояли залитая кровью боевая рубка, люди, растерзанные осколками, и дрожащие руки Веселаго. И тем не менее – он уже не мичманец, всего год как выпустившийся из Корпуса. Теперь он лейтенант, командир и полноправный хозяин боевого корабля – и скоро ему снова вести монитор в бой. Вот удивятся однокашники, Карлуша Греве и Венечка Остелецкий! Им, небось, такое и не снится…

Кроме официальных бумаг – приказов о производстве в очередной чин и о назначении командиром «Стрельца», – Серёжа получил в штабе тощую пачку писем корреспонденции, пересланных из Гельсингфорса. Прикинув, что у него есть часа два с половиной перед визитом в управление порта (длинный список необходимого для ремонта был завизирован у нового командира отряда вице-адмирала Брюммера), Серёжа решил перекусить. Возвращаться на монитор смысла не имело; во время аврала стол в кают-компании не накрывали, офицеры довольствовались бутербродами и чаем, которые вестовые разносили по местам работ, или наскоро перехватывали чего-нибудь в буфетной. Так что он счел возможным позволить себе небольшое послабление: устроился под парусиновым навесом летней кофейни в двух кварталах от Морского штаба, заказал легкий завтрак, кофе и – дань ушедшей юности! – меренги. Сделал крошечный глоток ароматного, обжигающего напитка, зажмурился от удовольствия и вскрыл первый конверт.

VI. Нам пишут из Басры

«…первым призом, взятым в Индийском океане после того, как “Крейсер” покинул воды Красного моря, стал парусник “Исаак Ньютон”, шедший из Рангуна с грузом ценной древесины. И это оказалось только начало – и нескольких часов не прошло, как нам попалась бригантина “Скорпион”, шедшая из Манилы с грузом сигар, листового табака и копры.

Табак и сигары стали для нас самой желанной добычей; впредь решено было выдавать их вместо табака, запасенного ещё во время ремонта в Североамериканских Штатах. Оба судна, признанные законными призами согласно военно-морскому праву, мы сожгли, сняв команды.

После этого “Крейсер” повернул на север, и по пути нам всё чаще стали попадаться грузовые суда, по большей части парусные. Почти все – с британским фрахтом, так что копра, табак, сахар, чай, кофе, гуттаперча, тик, камфара и прочие ценные грузы вместо лондонских и ливерпульских доков попадали в бездонные кладовые Нептуна. Думается мне, морской царь распорядится ими лучше, чем прежние владельцы.