К повороту стоять!

Юноша повертел в руках конверт. Письмо отправлено в начале марта из турецкого порта Басра, что само по себе удивительно: Басра – крупнейший порт багдадского вилайета Османской империи, с которой Россия находится в состоянии войны. Впрочем, кроме замысловатого, с арабской вязью штампа, конверт украшали многочисленные штемпели с надписями на французском, испанском и ещё бог знает каких языках. Бегло просмотрев письмо, Серёжа понял, в чем тут дело: не желая обнаруживать свое присутствие заходом в порт, «Крейсер» передал частную корреспонденцию на встреченный в море французский пакетбот, следовавший в Порт-Суэц с заходом в Басру. Из Порт-Суэца письма отправились почему-то в Аргентину, в Буэнос-Айрес, оттуда – во Францию, в Тулон, потом в нейтральную Швецию и, наконец, в Россию. Серёжа вздохнул, представив себе огромный, в тысячи миль, путь, проделанный этим конвертом, прежде чем тот попал к нему в руки.

«…на “Крейсере” набралось так много народу из числа команд и пассажиров призов, что необходимость избавиться от них сделалась самой насущной. Гражданских по большей части пассажиров, а также моряков наций, не принимавших участия в войне, мы сдаем на встречные французские и голландские суда. Офицеров же и матросов британского торгового флота, которые могли бы пополнить ряды Ройял Нэви, отпускать мы никак не могли. Надо было срочно что-то предпринимать, поскольку планировался ни много ни мало набег на Сингапур, и капитан не желал иметь на борту эдакую обузу. И удача нам улыбнулась: к югу от Цейлона был захвачен очередной приз: парусно-паровой барк “Окленд”, следовавший из Австралии в Европу с грузом австралийского угля, ценной древесины и эвкалиптового масла. Судно оказалось чудо как хорошо, особенно новехонькая английская паровая машина тройного расширения, благодаря которой оно на полных парах могло посостязаться в скорости даже с “Крейсером”. Из такого ходока мог получиться отличный рейдер, а потому решено было не топить его, а, пересадив на борт пленных, отправить во Владивосток, благо угля и прочих припасов на “Окленде” хватило бы на два таких перехода.

Сказано – сделано; теперь наш трофей с экипажем из двух десятков матросов под командой штурманского офицера следует в кильватере за “Крейсером”. Наша цель, Сингапур, приближается с каждым оборотом винтов; скоро “Окленд” покинет нас и проследует Молуккским проливом, мимо Борнео и далее – во Владивосток. Нас же ждет лихое дело, и помоги нам Никола-угодник вырваться живыми из логова британского льва, куда мы собираемся забраться – и, желательно, оставить на клыках поменьше клочьев наших собственных шкур…»

На этом письмо заканчивалось. Похоже, корреспонденция с «Крейсера» была сдана на нейтральное судно до того, как состоялось это отчаянное мероприятие. Серёже немедленно захотелось узнать, чем оно закончилось, но увы, просмотрев принесенные газеты, он не нашел ни единого упоминания о нападении русского флота на Сингапур или другой порт в британских колониях. Видимо, дерзкое предприятие ещё не состоялось; впрочем, сведения о нем могли и не дойти до Европы. Серёжа припомнил утренний визит в Морской штаб – там ни о чем подобном не слышали.