К русской речи: Идиоматика и семантика поэтического языка О. Мандельштама

Уже отмечалось, что в строке использована идиома под огнем [Левин 1979: 202]. Сам же образ трактовался как самоубийство разума [Гаспаров М. 1996: 41], предлагались также другие неубедительные интерпретации этого образа. В силу своей экспрессии он требует визуализации, однако он рекурсивный и представить его зрительно чрезвычайно трудно. Думается, что и экспрессия, и интуитивная понятность строки достигаются за счет идиоматики. На уже выделенную идиому под огнем накладываются такие идиомы, как грызть себя, есть себя (поедом), а также, вероятно, коллокация голова горит. Указанные фразы в строке буквализуются, но их метафорический смысл помогает читателю легко воспринимать этот парадоксальный образ.

Для того ль заготовлена тара
Обаянья в пространстве пустом,

О. Ронен обратил внимание на то, что слово тара может заменять слово чары, причем слово чары семантически отыгрывается в слове обаянье [Ронен 2002: 117]. Добавим, что эта замена, по-видимому, возможна благодаря разговорному выражению чары обаяния[96]. Примечательно, что прилагательное пустой дополнительно семантически связывает строки: оно входит в коллокацию пустое пространство, но также соотносится с тарой (см. коллокацию пустая тара).

Чтобы белые звезды обратно
Чуть-чуть красные мчались в свой дом?

См. выше комментарий к строкам «Ясность ясеневая, зоркость яворовая / Чуть-чуть красная мчится в свой дом» (стоит оговорить, что здесь повторенная и слегка измененная строка, в отличие от ее варианта в начале фрагмента, скорее всего, актуализирует термин красное смещение звезд).

Слышишь, мачеха звездного табора,

Загадочный образ мачехи звездного табора проясняется при сопоставлении со строками «И висят городами украденными / <…> Растяжимых созвездий шатры». Созвездия сравниваются с шатрами и табором, акцентируя тему цыган и связанных с ними культурных ассоциаций: цыгане – это народ, который кочует и ворует. Их передвижные «города» называются украденными или метафорически, подразумевая «обращение оседлого в кочевое» [Сошкин 2015: 195], или метонимически, обозначая то, что украдено и унесено цыганами[97]. Образ мачехи, по всей видимости, вырастает из темы кражи: поскольку звезды – это украденные, перемещенные на ночное небо объекты, ночь для них – не родное место обитания, не «родная мать», а мачеха (напомним, что мать и мачеха – слова очень идиоматичные, они образуют целый ряд фразеологизмов, поэтому появление в тексте одного из этих слов, как кажется, почти неизбежно актуализирует фразеологический план языка).

Ночь, что будет сейчас и потом?

Строка отталкивается от разговорного выражения Что сейчас будет!, произносимого с особой экспрессивной интонацией. Однако за счет обращения к ночи и благодаря инверсии экспрессивный смысл нейтрализуется и на первый план выходит риторическое сопоставление ближайшего будущего и будущего чуть более отдаленного (сейчас и потом).

<7>

Наливаются кровью аорты,

Идиома наливаться кровью означает ‘покраснеть от прилива крови под влиянием гнева’ и, как правило, сочетается с глазами. В процитированной строке идиоматический смысл уходит и словосочетание буквализуется – ‘аорты наполняются кровью’.

И звучит по рядам шепотком:
– Я рожден в девяносто четвертом…
– Я рожден в девяносто втором…
И, в кулак зажимая истертый

Обратим внимание на небольшое узуальное смещение: вместо (зажимая) в кулаке – в кулак. Возможно, эта особенность словоупотребления мотивирована идиомой зажимать в кулак (‘подчинять своей воле’). Смысл идиомы в текст не привносится, но она может выступать как мотиватор лексического ряда (случай, аналогичный примерам в классе 3 нашей классификации).

Год рожденья, с гурьбой и гуртом

Словосочетание с гурьбой и гуртом, если опираться на словарь Даля, является идиоматичным словосочетанием, строящимся на синонимах: «гурьбой, гуртом, общими силами, дружно или сообща, всею толпою, все вместе» (статья «Гурт»).

Я шепчу обескровленным ртом:

Обескровленный рот перекликается с налившимися кровью аортами в начале строфы. Само словосочетание становится синонимическим переосмыслением таких выражений, как побледневшие губы, бледные губы, которые воспринимаются в усиленном, медицинском смысле (побледневшие – обескровленные).