К солнцу за горизонт

Фургон строчкой пропороли пули, дядя рухнул на пол. Вооруженные люди направили на нас стволы и оцепили выход из машины. Я подняла руки над головой и вышла из фургона. Папа и его брат, связанные, лежали на асфальте лицом вниз, будто мертвые лягушки. Маминого брата убили, когда он, отстреливаясь, попытался сбежать. Нас с тетей швырнули на холодную землю. Затылок сдавило ужасом приставленное к нему дуло. За считаные мгновения люди прямо на месте заменили и отремонтировали колеса. Они вытащили все оружие, которое у нас было, вместе с обоймами, а несколько оставшихся коробок с предметами первой необходимости перенесли в свой грузовик. Затем распределились по очереди и стали насиловать тетю и меня. Снова раздались выстрелы, скрип тормозов, крики, плач. Пока тех, кто, как и мы, собирался перебраться через границу, били, обворовывали, убивали и пленили, моим телом продолжали пользоваться. Далекий горизонт залился красным. Вой ветра звучал, как завывания призраков, но было совсем не холодно. Белая круглая луна безмятежно освещала нас с вышины. Казалось, с небес кто-то наблюдает. Наверняка он блаженно сидит в своем теплом, мягком кресле, запивает крепким кофе ореховую тарталетку и созерцает эту картину. Хотелось крикнуть ему: «Сколько раз ты уже видел все это? Почему ты хотя бы свет не выключил?» – и изо всех сил тряхнуть небо, чтобы оно перевернулось вверх дном. До самого рассвета они хозяйничали на дороге и сметали всех, кто по ней проезжал. Во взгляде отца души не осталось. Он смотрел на меня, но как будто не видел.

Люди с автоматами убивали, насиловали, но при этом громко галдели и смеялись. Они были способны смеяться? Шутили? На какие шутки могла вдохновить такая атмосфера? На те же, которыми обменивались мы, когда жарили баранину на костре? Я вспомнила взгляд, которым Тори посмотрела на мою улыбку в нашу первую встречу. Ее черные глаза были полны изумления. Почему она не ударила меня по лицу в тот момент? Как ей хватило сил не обозвать, не плюнуть в меня, как она могла просто смотреть? Грузовик тронулся. Он вез меня в неизвестность, пока я валялась на полу фургона, будто туша забитой свиньи, и думала о том, что не хочу больше встретить ни Тори, ни Кончжи. Лишь бы не увидеть знакомые лица там, куда меня везут.

Тори

– Мы пойдем в большой город и добудем там словарь и карту.

– И?

– Если будет словарь и карта, мы сможем решить, куда идти.

– Мы ведь шли искать лето?

– Лето само придет, даже если его не искать.

– Тогда почему ты мне так сказала?

– Потому что было холодно.

– Сейчас тоже холодно.

– Холодно.

– А эта страна очень большая?

– Очень.

– Если мы разлучимся, то больше не встретимся?

– Наверное.

– А все идут в разные места?

– Не знаю.

– Дяди ведь не бросят Кончжи?

– Переживаешь?

– Ну, у меня есть ты, а у Кончжи из семьи никого не осталось.

– ……У него есть Чина.

– Чина с плохими людьми.

– Они не все такие.

– Надо было забрать с нами!

– Чину?

– Кончжи.

– Скучаешь по Кончжи?

– Волнуюсь. Боюсь, что он останется один.

Встретимся ли мы еще с Кончжи? Скорее всего, нет. Не хочу хранить надежду на встречу с кем-то. Я уже не раз умирала и оживала. Смерть давно вьется вокруг меня, она просто еще не нашла способ заглотить меня целиком.

– Когда ты заболела, я очень испугалась! – снова заговорила Мисо. – Если тебя не будет, я останусь совсем одна.

– Такого не случится.

– А если меня не будет, то ты останешься одна.

– Этого не случится!

– Поэтому я вышла на улицу: хотела узнать, что могу сделать сама.

– Вот и узнала, теперь ни в коем случае одна больше никуда не ходи!

То, что с нами произошло, потрясло Мисо. Все покачнулось, перемешалось и развалилось. Люди, вместе с которыми мы шли, избили меня, преследовали – было больно. Все это…… Это не нападение незнакомцев на дороге, это вещи другого порядка. Мое сердце оборвалось, когда я представила себе вопросы, которые возникали в голове у Мисо, пока я лежала в старом сарае ни живая ни мертвая.

– Хорошо, если у тебя будет свадьба, – неожиданно произнесла она. – Хорошо, если ты будешь не одна.

Так и есть – Мисо, мой маленький ангелок, думает и поступает совсем не так, как я.

– Хорошо, если нас станет не двое, а трое. А лучше – четверо.

Мисо, мой добрый ангел, делала вид, что все в порядке, но каждый миг продолжала думать, чтобы заглушить свой страх. Она думала не о том, куда и как идти, а о том, как улучшить наше положение, если даже мы решим остаться здесь.

– Пока мы были с Чиной и Кончжи, было хорошо, правда?

– Да, ведь я думала, что с этими людьми мы будем в порядке.

– Все хорошее когда-то кончается.

– Знаю.

– ……

– Ну, просто теперь поняла.

– Поняла что-то хорошее?

– Поняла, что становится одиноко, когда хорошее кончается.

Я не знала, что сказать.

– Если ты сыграешь свадьбу, то можно будет не расставаться.

– И после свадьбы можно расстаться.

– Глупая! Не в этом смысле. Я про другое.

Мисо похлопала себя по груди и выдохнула. Она задумчиво смотрела в голубое небо, пытаясь подобрать подходящее слово, а потом оттопырила мизинец.