К солнцу за горизонт

Вспомнился дядя. Он был младше мамы больше чем на десять лет. Я его почти не видел. Большую часть времени дядя жил за границей. С рюкзаком за спиной он бродил по дальним странам, а если ему нравилось какое-то место, он останавливался там и зарабатывал на жизнь любой работой, которая подвернется. Он помогал на кухне, мыл полы, был чернорабочим, грузчиком, а иногда подрабатывал гидом. Если бы он занимался этим в Корее, все смотрели бы на него с презрением. Он сильно злился на людей, которые считали его человеком второго сорта, но за границей о таких вещах даже не задумывался. Он говорил, что пренебрежительное отношение к себе нужно игнорировать. Пусть это нелегко, нужно не расстраиваться, а закалять свою волю. Он рассказывал, что за границей можно в полной мере чувствовать свою молодость и наслаждаться ей, но, стоит только вернуться в Корею, как молодость становится обузой. Все это я услышал от него на похоронах у бабушки. Она долго болела – почти год все говорили, что она отойдет со дня на день, но умерла она лишь после того, как дядя приехал домой. Мама долго плакала у него на плече. Все, кто приходил на похороны, завидев его, тут же бросались на него с упреками: «Долго ли ты будешь молод? Сколько ты еще планируешь развлекаться? Быстрее найди себе работу, зарабатывай, женись». Где сейчас дядя? Наверное, и там вирус перевернул все с ног на голову. Узнаю ли я его, а он – меня, если наши пути однажды пересекутся? Ведь не случится такого, что мы сбежим друг от друга или станем стрелять?…… Жаль. Погибли и те, кто слушал старших, еще в молодости нашел себе работу, зарабатывал деньги, планировал будущее. Погибли и такие, как дядя, кому не нужны были ни деньги, ни женитьба, кто без остатка отдавался сегодняшнему дню. Погибли и те, кто, как папа, вредил себе и не давал жить другим. Погибли и такие, как мама, кто жалел таких, как папа, и всю жизнь страдал от депрессии…… Только почему я до сих пор жив? Нет, хватит. Не хочу придумывать оправдания для своей жизни. Тогда придется искать оправдания для смерти мамы, а это выше моего понимания. Если бункер, о котором говорят взрослые, действительно существует, если кто-то даже в условиях катастрофы ведет в нем высоконравственную, незапятнанную жизнь, – то какие это люди? Если благодаря им человечество возродится, оно сможет создать мир, отличный от нашего?

Я, разумеется, не хочу идти ни в какой бункер.

Не хочу жить там вместе с другими людьми.

Я буду жить очень тихо. До последнего дня буду защищать все хорошее. Хорошее – это то, что мне дорого. То, что находится в самом центре меня.

Я дал себе обещание.

Дороги существуют для того, чтобы соединять одни поселки с другими. Время от времени проезжали машины. Иногда издалека слышались выстрелы. Откуда-то с дальнего края равнины тянулся черный дым. «А что, если я встречу людей, когда пойду в ту сторону? – засомневался я и остановился. – Правильно ли идти туда, где есть люди?» Решение и выбор были за мной. Это и есть – быть одному. Я пошел в прежнем направлении. Опускалась темнота. Я ускорил шаг, чтобы успеть найти место для ночевки. Невдалеке виднелась деревня с невысокими домами. Вдруг нахлынули холод и страх: мне предстоит ночь в одиночестве. Я ощутил смутное беспокойство, что и с людьми в деревне, и в случае их отсутствия в безопасности я не буду. У меня нет ни пистолета, ни ножа, я ни разу даже не дрался как следует. Я даже не знаю, как правильно сжимать кулаки. Добравшись до края деревни, я машинально зашел в первое место со стенами и потолком. Задержал дыхание и прислушался: оглушительно колотилось сердце. Я осветил фонариком стены и увидел сломанную, разваленную старую мебель, выбитые стекла, провалившийся пол. Я передвинул сервант, загородил им дверь, сел на разодранный диван и некоторое время не двигался. Слушая завывания ветра, я ждал, когда страх и тревога уймутся. Попытался вспомнить, что мы делали в первую очередь вместе с Чиной и Тори. Я вышел наружу и набрал сухих веток. Обыскал весь дом и нашел бумагу, которую можно поджечь. Из ванной я притащил огромный таз и развел в нем небольшой костер. «Нужно привыкать», – сам того не заметив, произнес я вслух, пока смотрел на плевавшийся сажей огонь. Испугавшись собственного голоса, я стиснул зубы. Глаза слипались, но засыпать было страшно. Я постелил спальник поверх дивана и закутался в плед. Все мои дневные обещания теперь казались полной глупостью.

Я открыл глаза.

Вокруг было светло.

Несколько мгновений я не мог понять, что происходит. Одно за другим вспомнились вчерашние события. Затем я прокрутил в голове все, что произошло за это время. Сознание постепенно прояснялось. Сервант, которым я завалил дверь, был на месте. Рюкзак тоже лежал рядом со мной. Ночью ничего не случилось. Я не умер, меня не ограбили, я уснул, а потом пришло утро. Я чувствовал себя так, будто только что преодолел самый кризисный момент в моей жизни.

«Гуд монинг!»