К солнцу за горизонт

– Все это время я был на передовой. Охранял границу. Ты и представить не можешь, скольких мне пришлось убить! – отец замолчал и посмотрел на свои руки, а потом тихо продолжил. – Такой вклад мне пришлось внести. Это единственный способ выжить. Но это ведь гораздо лучше, чем умереть от голода, мотаясь по дорогам! Ты и представить не можешь, насколько это жестокая война! Сунешься наружу – тебя тут же прихлопнут, как таракана!

– Папа! Да я уже таракан! Здесь я всего лишь таракан!

– Думай об этом по-другому. Воспринимай это не как насилие, а как твой вклад в совместную борьбу.

– Тогда тебе будет нормально?

– Обстановка в мире сейчас мрачная. Ходят слухи, что Корею уже захватили китайские банды.

– А то, что ты видел – это весь мир?

– Сюда доходят все новости. Больше не получится жить, болтаясь по дорогам. Мир, в котором на твоей стороне есть товарищи, готовые поддержать, – это хороший мир. Здесь все на одной стороне.

– Чтобы встретиться со мной, тебе нужно делать вид, что ты меня насилуешь! Тебя это устраивает?

– Нужно привыкнуть. Нужно закалить волю. Как только у меня появится власть, я тебя вытащу! Будешь жить как принцесса! У нас будет свой дом! Ради тебя я не отказываюсь даже от самой чудовищной работы. Меня точно заметят!

– А потом запрут в амбаре?

– Еще чуть-чуть, и ты выберешься. Это не займет много времени. Положись на меня!

– Я умру раньше, пап.

– Не говори так! Положись на меня, все будет хорошо. Ты понятия не имеешь о том, что происходит снаружи!

– Я не могу терпеть.

– Чина! – отец обхватил мое лицо. У меня затряслись руки. Я изо всех сил сдерживала клокотавшие внутри меня эмоции. – Не смотри на меня так! Я не циник.

– Я знаю, ты меня любишь. Не нужно меня убеждать.

– Другого выхода нет. Если я не смогу держать оружие, придется заниматься каторжным трудом. Тогда мы потеряем свой шанс. Я добьюсь признания и обязательно тебя спасу!

– Я ничего от тебя не жду. Ты ведь и сам как уж на сковороде вьешься, чтобы выжить. Как и я. Поэтому не нужно мне рассказывать, что все наладится, что здесь все на одной стороне. Разве существует надежда, которую можно обрести такой ценой?

– Чина!

– Не говори так, будто делаешь что-то хорошее. Не рассказывай мне про возможности. Не называй это огромными усилиями, прошу тебя!

Папа обрел новую мечту. Эта мечта была настолько горячей и необъятной, что поглотила того папу, который когда-то бросался разыскивать меня и беспокоился, стоило мне хоть на миг исчезнуть из его поля зрения. Отец, который радовался тому, что мы не голодаем, что мы не умерли, который советовал мне потерпеть, победил прежнего папу. Для него война началась с этой схватки.

Рю

Мы с Таном долго спорили, стоит ли нам бросить машину. Тан боялся рисковать. Я не смогла его переубедить, и мы решили на какое-то время остаться в городе. Обосновались мы на втором этаже десятиэтажного бетонного здания. Повсюду валялись перевернутые письменные столы и шкафчики для документов. По всей видимости, раньше там располагались офисы. Из мебели, которую насобирали, мы смастерили укрепления. Перевернули огромный стеллаж, чтобы использовать его как кровать. На следующий день Тан обыскал здание и принес откуда-то старый матрас. Два дня подряд мы прочесывали офисы и нашли пакет муки, сушеные яблоки и какао-порошок. «Господи, спасибо!» – вырвалось у меня, когда в одном из офисов на пятом этаже я обнаружила металлическую тумбу, наполненную зефиром, мармеладками и печеньем. Работая в турагентстве, я тоже хранила в тумбочке шоколад. В дни, когда было много телефонных звонков, у меня начинали дрожать руки и усиливалась анемия. Тогда я съедала пару шоколадок и выпивала много кофе «три в одном» – такому средству от переутомления не было равных. Был ли также растроган тот, кто остался в Сеуле и нашел в моей тумбочке шоколад? Возблагодарил ли он бога? Попробовав зефир, Хэмин впервые за долгое время радостно улыбнулся.

Отвратительные окна здания были испещрены множеством отверстий и напоминали монстра. Страх, который они внушали, не имел ничего общего с ужасом от ночной тишины, но, стоило лишь раз задуматься о том, что они пугали, как отбросить эту мысль становилось невозможно – она начинала сводить с ума. В такие минуты я обнимала Хэмина. Обнимая его, я обнимала себя. «Хорошо, что рядом есть Тан и Хэмин», – думала я, но при этом чувствовала, что находятся они в каких-то далеких, недосягаемых для меня галактиках. Мы были рядом, делились друг с другом тревогами и теплом наших тел – но только этим. Справляться же со своими страхами и душевными терзаниями приходилось в одиночку, в том далеком космосе, который таился внутри каждого из нас.

– Мам, – с мармеладкой во рту позвал меня Хэмин и вложил что-то в руку.

Я знала, что это, но не поверила своим глазам. Я взглянула на зубы Хэмина: место рядом с клыком пустовало. В десне прощупывался коренной зуб.

– Когда он начал шататься?

Хэмин покачал головой и сказал, что не знает.

– Он шатался, а потом выпал, да?

– Не знаю.

– Не болел?

– Не знаю. Просто выпал.