К востоку от Эдема

– Не надо, – торопливо возразил Джордж, и вся родня его поддержала, согласно закивав. – Не ходи. Пусть побудет один. Уж мы-то знаем Тома, как-никак он одной с нами крови.

Через некоторое время Том вернулся.

– Хочу попросить у всех прощения, – начал он. – Простите. Наверное, я немного перебрал. Когда со мной такое случается, отец говорит «ты навеселе». Однажды я вернулся домой среди ночи, доехал верхом, – продолжил исповедь Том. – Протащился на заплетающихся ногах через двор, рухнул в розовый куст и на четвереньках заполз по крыльцу до двери. В спальне я наблевал прямо у кровати, а утром начал извиняться перед отцом. И знаете, что он ответил? «Да будет тебе, Том, просто ты был немного навеселе». Представляете? Уж если сумел добраться до постели, значит, «навеселе». Пьяный до дома не доползет. А так – просто «навеселе».

Джордж прервал излияния брата:

– Это мы просим у тебя прощения, Том. Получается, будто мы тебя обвиняем, а мы и не думали. А может, и думали, но все равно – прости.

– Жизнь на ранчо слишком суровая, – рассудительно заметил Уилл Мартин. – Давайте попробуем его уговорить. Пусть продаст землю и переедет в город. И там он будет жить долго и счастливо. Мы с Молли с радостью примем отца с матерью.

– Вряд ли он согласится, – возразил Уилл. – Отец упрям, как мул, а по гордости не уступит породистому скакуну. Чего-чего, а гордости у него через край.

– Ну, предложить-то можно, вреда не будет, – вмешался в разговор муж Олив Эрнест. – Пусть живет у нас. То есть пусть живут вдвоем вместе с нами.

Все снова замолчали, так как мысль о возможности лишиться ранчо, этой иссохшей каменистой пустыни с унылыми косогорами и бесплодными ложбинами, приводила в ужас.

Уилл Гамильтон, руководствуясь чутьем и деловым опытом, научился угадывать побуждения людей, если они не имели слишком глубоких корней.

– Если мы предложим отцу закрыть кузницу, это будет равносильно смертному приговору, и он ни за что не согласится, – принялся рассуждать Уилл.

– Ты прав, – поддержал брата Джордж. – Он расценит такой поступок как полную сдачу позиций и трусость. Нет, отец не продаст землю, а если и продаст, то не протянет и недели.

– Есть другой выход, – продолжил свою мысль Уилл Гамильтон. – Он может приехать в гости, а хозяйством на ранчо займется Том. Отцу с матерью пора повидать мир. Вокруг столько интересных событий. Поездка взбодрит его, а потом можно вернуться домой и снова приступить к работе. Возможно, со временем отцу и самому этого не захочется. Он не раз говорил, что действие времени разрушительнее динамита.

– Неужели вы и правда считаете его таким глупеньким? – удивилась Десси, откидывая упавшие на глаза волосы.

И Уилл, опираясь на накопленный опыт, парировал:

– Иногда человек намеренно проявляет глупость, которая дает возможность совершить то, чему противится ум. Попробовать-то можно. Что скажете?

Все присутствующие закивали, соглашаясь, и только Том сидел незыблемый как скала, погрузившись в свои думы.

– Том, разве ты не хочешь остаться за хозяина на ранчо? – удивился Джордж.

– Да разве в этом дело? – отмахнулся Том. – Вести хозяйство на ранчо нетрудно, потому что его тут в общем-то не было и нет.

– Тогда в чем дело?

– Не хочу обижать отца, – пояснил Том. – Он вмиг нас раскусит.

– Но какая обида пригласить родителей в гости?

Том принялся тереть уши, пока они не побелели.

– Вам запретить не могу, – отозвался он наконец. – А сам участвовать не стану.

– А мы пригласим его в гости в письме, в шутливой форме, – предложил Джордж. – А когда ему надоест гостить в одном доме, может отправиться в следующий. Пока всех навестит, пройдут годы.

На том и сошлись.

3

Том привез из Кинг-Сити письмо от Олив и, так как прекрасно знал его содержание, улучил момент, когда Сэмюэл останется один, и только тогда вручил послание дочери. Сэмюэл работал в кузнице, и его руки почернели от копоти. Он взял конверт за краешек и, положив на наковальню, принялся отмывать руки в бочонке с черной водой, куда окунал раскаленное железо. Вскрыв конверт острым кончиком подковного гвоздя, Сэмюэл вышел на солнечный свет и приступил к чтению. Том тем временем снял с телеги колеса и стал смазывать оси колесной мазью, наблюдая краешком глаза за отцом.

Дочитав письмо, Сэмюэл аккуратно сложил его и поместил обратно в конверт, а потом, усевшись на скамью перед кузницей, устремил задумчивый взгляд в пространство. Затем вынул письмо и прочел еще раз, снова сложил и спрятал в карман синей рубахи. Том наблюдал, как отец встает с места и неторопливо поднимается по восточному холму, отбрасывая ногой попадающиеся на дороге камешки.