Каба́

Люди справляют дни рождения, но у каждого – свое мироощущение. Они говорят: чувствую себя на 18. Или говорят: чувствую себя зрелым. Кто-то говорит: ему только 40, а он выглядит, как старик. Говорят: время летит. Потом говорят: время так тянется! Никто не задумывается над этим: так пишут в книгах, так говорят в жизни, все привыкли. Часы тикают равномерно. Именно поэтому вокруг столько накладок, недоразумений и опозданий: люди руководствуются прибором. Если бы время было градуировано, опоздания бы исключались.

Короче говоря, если подвести черту под Игоря философией, нет ничего удивительного, что школьные предметы казались ему буреломом, и он скакал с двойки на тройку. С такой-то фантазией. Он не понимал сути формул, зависал на графиках, путал даты, плавал в теории клеток, тупил с контурными картами. И в баснях не шарил. И с дзюдо тоже, как бы это…

Однако, хошь не хошь, нужно было как-то мимикрировать и приспосабливаться ко всей этой байде. Имеется в виду – Игорю. Имеется в виду – в школе. Потому как, будь Игорей – легион, это один коленкор. Но легиона поблизости не наблюдалось, только редкие диверсанты, которые оккупировали задние парты и гыгыкали во время уроков во главе с Лехой Воробьевым. Природные пофигисты, но удачливые или же «замазанные». Большинство же одноклассников, судя по дневникам и табелям, рубили фишку. Пофигистом Игорь становиться не хотел (мамино все-таки воспитание), он хотел рубить фишку. Он хотел примкнуть к большинству, встать в круг, он хотел водить хороводы.

Он получал за контрошу по математике три с минусом, а Лена «Саранча» Козленко с первой парты – пятак. За годы учебы Лена Козленко раскрыла еще одну грань, оправдывающую ее прозвище и позволяющую Игорю приплюсовать балл к своей проницательности (быть может, балл этот в ущерб математике). Лена Козленко пожирала научную информацию. И если пищу она хавала по-прежнему украдкой и с некоторой долей извинения, то уж с наукой она расправляла плечи и отрывалась на полную катушку. Часто Лену Козленко можно было обнаружить на перемене, вышагивающую туда-сюда возле доски с открытым учебником в руке и вслух декларирующую очередную заумную главу, как стихи Маяковского. На уроках Лена отвечала быстро и с достоинством. Часто тупила на пустом месте, любой неожиданный вопрос, не прописанный в учебнике, вызывал у нее когнитивный диссонанс и сдвиг по фазе. Тогда все сочувствующие начинали ей нашептывать с молчаливого благоволения училки. Если же и нашептывания не помогали Лене выровнять качели, та резко садилась и тихо ударялась в слезы. Чувствительная Саранча.

Игорь подошел на перемене к Лене Козленко в коридоре школы. Лена стояла у окна и пожирала учебник – в информационном смысле; она его, разумеется, не ела. Игорь робко и с опаской попросил объяснить, как та решала задачи (и вообще, как у тебя так ловко все получается?).

– Смотри, Мещеряков! Все просто!– Лена открыла тетрадку с контрольной. Игорь взглянул на ее почерк, и ему захотелось убежать. Или пасть ниц. Каллиграфические буквы и цифры, отсутствие малейшей помарки, исходящая от тетрадки мощь опрятности,– все это само по себе убивало надежду Игоря на светлое будущее. Вокруг шумел и безобразничал народ, Игорь же постарался сосредоточиться на деле.– Смотри! А плюс В делишь на А минус С. Видишь?

– Угу.– Игорь видел. Не впервой.– Только зачем делить на А минус С?

– Ты че, дурак?– Лена с подозрением покосилась на него.– Ну открой учебник, там же пример есть. Точно такой же. Ты учебник читал вообще?

– Читал.– Игорь не хотел накалять. Просто хотел рубить фишку, хотел стать как все, хотел водить хороводы, хотел исполнять свою партию в квартете. Проблема в том, что он не знает, с чего начать. Он задает не те вопросы. Он попытался еще раз.– Я понимаю, зачем А и В складывать. Чтобы узнать сумму. Вычитают, когда хотят узнать разницу. Но зачем одно делить на другое? Когда это бывает? Что мы таким образом получим?

– Игорь, ты дурак? Ответ получим, что еще? Или ты прикалываешься? Я думала, тебе помощь нужна.

И Лена «Саранча» Козленко уходила, покачивая головой, монструозная.

Ромыч «Карыч» Гунько сидит перед началом урока за партой с закрытыми глазами, яко самурай перед ближним боем. Игорь, помявшись, все-таки решается его торкнуть.

– Роман, чего делаешь?

Карыч приоткрывает один недружелюбно нацеленный глаз.

– К уроку готовлюсь, че, не видишь?

– Да как ты готовишься, ты спишь вон!– удивился Игорь.

– Мещеряков, че пристал? Говорю тебе, готовлюсь. Способ такой есть.

– Что за способ такой? Помогает? Можешь поделиться?

– Не-а. Это секрет. Не всем помогает, секрет знать нужно.

Секрет, не секрет, но Карыч оказывается вызванным к доске именно на этом уроке и отвечает достойно и на «хорошо». После чего победно уходит в закат под звуки литавр и уносит свои бесчисленные тайны.

Леха Воробьев, который всю жизнь перебивается с тройки на двойку, вдруг получает подряд несколько четверок. Игорь выжидает удобный момент, робко подходит и интересуется, в чем секрет.

– Так я на учебниках сплю!– с ходу выдает Леха, жуя жвачку.