Каба́

Игорь в ужасе слышит в первую секунду «я с учениками сплю», но потом до него доходит, и он немного расслабляется.

– Что, серьезно?

– Точно! Батя научил. Суешь книжку под подушку и спишь. Наутро все само вспоминается.

Игорь понимает, что это полный бред, и что он идиот высокопробный, если на это поведется… Но все же пытается подряд несколько ночей класть под подушку тот или иной учебник. В результате он приобретает неплохой опыт по части того, на каком талмуде более-менее сносно спать, а с каких – жуткая головная боль по утрам. Поначалу он еще уговаривал себя, что это не просто головная боль, это боль знаний, боль мозга, перегруженного за ночь информацией, и что сегодня на уроках он как выдаст… Результат предсказуем.

Дима Шиляев, докапывальщик №1, судя по тому, что видит Игорь воочию и в соцсетях, только и делает, что докапывается, курит втихаря за углом и шляется по улицам. Тем не менее, у него всегда средние оценки. Игорь… Хотя нет. Ну его нафиг, этого Шиляева, дороже выйдет.

Итак, с одноклассниками не срослось. Один все время тайны иностранные бережет и немтырит, хоть и сидит уже рядом за партой которой год. Другая слишком умная, тупые Игоря вопросы разбалтывают ее шарниры. С прочими он связываться не видит смысла: особо друзей нет, и тех, кто располагал бы обратиться за шефством, тоже нет. Родители отпадают. Отец, по его же собственному признанию, учился шаляй-валяй. Мама… Есть подозрение, что мама в свое время могла быть леной козленкой. Но потом что-то пошло не так…

Игорь вновь, в который раз уже, осознал, что он один, и тужиться ему придется в закрытом помещении. Он пробовал несколько раз. Как ему скажет впоследствии Петров: Игорь, все путем, сейчас замечательное время, информации – хоть задницей жуй, бери открывай интернет – и все в твоем распоряжении, можешь стать кулинаром-самоучкой, или инженером-самоучкой, или каратистом-самоучкой или отличником-самоучкой. Игорь послушал того, но ничего не сказал. А мог бы. В последний раз он предпринял попытку выйти из квартета как раз накануне, в седьмом классе.

Химию обещали в восьмом классе, но внедрили в седьмом. Из каких соображений – неведомо, четких объяснений Игорь не услышал. Некоторые повозмущались, некоторые обменялись шутками, иные пожали плечами, кто-то вообще не понял, о чем речь. Ладно. Потом все успокоились, даже особо горлопанистые родители: химия и химия, какая разница, сейчас или через год? Рано успокоились. Химичка поменяла полярности. Для Игоря – уж точно. Раньше он перебивался молчком с двойки на тройку и особо не парился, а теперь вспотел. Химичка даже трояк не собиралась ставить просто так, только потому что Игорь сидит тут, весь такой замечательный. Таким образом уже через месяц Игорь обнаружил, что прямиком шагает к победной «паре» за четверть.

Что касается химички, то она была реально шиза. Кликуха химички была «Это». Видимо потому, что та любила в тему и не в тему говорить «это!». Но не только это, прозвище вбирало в себя многие другие аспекты ее шебутной личности. Искренне прибабахнутая тетка, с причудами сверх. Молола у доски такое, что краснел даже конспиратор Роман Гунько,– все в абсолютно зашифрованном виде для избранных масонов. Отойдя от первого шока, народ попытался что-то конспектировать, переспрашивал, требовал; иные включали голосовую запись на телефонах, чтобы попытаться расшифровать двоичный код дома с привлечением специалистов. «Это» оказалось пуленепробиваемым ларчиком. За годы несения вахты у доски химичка изобрела собственную морфологию, с явно кислотным оттенком. Каждое отдельное слово имело смысл – оно существовало в словаре русского языка, либо в словаре специальных химических терминов, проблем нет. Однако, сотканные в предложения, слова превращались в арабскую вязь.

– Вот ведь, это! А вы что? Долго так считали, а вот атом! И нейтроны, и протоны. Вместе, это! А размеры! Поэтому так думали, а потом открыли. Ну вот, теперь дальше.

Если заранее знать, о чем речь, то перевод абракадабры можно было найти в том же учебнике химии. Поскольку составные частицы атома имеют крайне малые размеры, долго считали, что атом неделим.

– Погодите, а можно еще раз?!– Лена Козленко, покрываясь пятнами и теряя балансировку.

– Ну что, все никак не поймете? Это! Вот как раньше считали, но это было давно. Наука, знаете ли. И ядро атома тоже не конец, и дальше.

Суть – та же, морфология – модифицирована.

Надо отдать ей должное, химичка любила свой предмет. Молола у доски зажигательно, даже искрометно, постоянно двигалась, жестикулировала, что-то строчила мелом. И не скажешь, что почти бабка. В отличие от других, Игорь от шока так и не отошел. Химичка стала для него своеобразным «синим кроликом». Глядя на разворачивающееся у доски лиходейство, Игорь быстро впадал в транс и весь урок таращился на химичку куклой, не беря в толк, о чем речь, но и не в состоянии даже подумать о чем-то отвлеченном (как на других уроках). Впрочем, судя по недовольному жужжанию, остальные в классе тоже не вдупляли.