Кабахи

А Закро? Бедняга Закро! Неплохой он парень, совсем неплохой, но уж очень прост и… неумен. С чего это он вздумал промотыжить мою кукурузу? И как он умудрился проделать всю работу так, что никто, кроме Варлама, его не заметил! Бедняга приходил ко мне на участок по ночам чтобы не дать людям повод для толков и пересудов!.. А этот наглец Варден? После того случая он обегает меня за версту, точно бодливого бугая! Боже мой! Что, если бы тот… тот человек не встретился нам тогда в зарослях? Что бы тогда было? Так вот, оказывается, каков Шавлего. Тот самый Шавлего, о котором шутливо рассказывала Нино, брат ее покойного мужа… Чем же я отплатила ему за добро? Ни разу даже не поздоровалась с ним как следует. Сдается мне, что я его где-то уже встречала раньше. Может быть, в Тбилиси?..

Не забыть бы завтра зайти к тетушке Сабеде. Сколько уж собираюсь, а никак не заведу котенка, чтобы разогнал мышей… Но тот мальчик… Тот храбрый паренек… Промелькнул, как метеор, и исчез, а между тем так ясно запечатлелся в памяти! Боже мой, кто же он был, куда делся?.. Не потому ли за столько лет никто не пришелся мне по душе, что в глубине ее, в самом тайном ее углу, бережно сохраняется память о том подростке?..»

Так думала-гадала Русудан. Наконец сон подкрался к ней, дыхание ее стало ровным и размеренным, и — как когда-то — полетели вдаль золотогривые, ветроногие кони…

5

В помещении склада царила полутьма. Свет, проникавший через раскрытую дверь, выхватывал из сумрака дощатые полки на стенах. Целые горы всякой всячины были навалены на этих досках. Тут можно было увидеть даже оправленное в серебро высокое грузинское седло. Рядами выстроились виноградарские аппараты: купоросные опрыскиватели и распылители для серы.

На сырой стене висели невыделанные овечьи шкуры. В цементном резервуаре, наполненном рассолом, плавали головки сыра.

Воздух был спертый, тяжелый. Неприятно пахло сыростью и прелью.

У единственного узкого окошечка стоял стол. Он был окружен плотной стеной людей. Там тяжело ухал топор мясника.

Шавлего дал дорогу девушке, выходившей из склада, и шагнул через порог. Подойдя ближе к столу, он оперся локтем о стойку больших весов. Молча смотрел он, как Лео рубил топором розово-красное мясо и бросал куски его на чашку весов, стоявших перед ним на столе. Колхозники, толпившиеся перед столом, громко галдя, выбирали себе тот или иной кусок, а многие с возмущением бросали уже взвешенное мясо назад на стол.

— Где вы раньше были, — выходил из себя заведующий складом, — явились бы вовремя — получили бы кусок получше. Челышек, оковалок, ногу… Каждой хочет мякоти, а где я ее для всех возьму? Кончилась! Не от своей же ляжки вам отрубить?

— На черта мне твои поганые ляжки! Ты достань то, что припрятано под столом! — кричала какая-то женщина из тех, что побойчей.

— Ну и жадный народ пошел! — удивленно всплеснул измазанными в сале руками Лео. — Что ж вы только о себе одних и думаете, люди добрые? А начальству есть не нужно? Ртов у них нет, по-вашему?

— Довольно с них и того, что в конторе сидят, пота не проливают. Если им нужно мясо, пусть придут, постоят вместе с нами и заберут, что достанется.

Шавлего молча смотрел на куски говяжьей шеи и позвоночника, наваленные на столе. Временами он окидывал взглядом людей, бравших приступом стол, а потом с любопытством смотрел на Лео, отражавшего их натиск. Заведующий складом стоял у стола, опершись, словно палач, на окровавленный топор, и с хмурым видом выслушивал резкие слова, адресованные ему и его начальникам.

— Лео! Слышишь, Лео! — донеслось до него откуда-то сверху, чуть ли не с потолка.

Заведующий складом обернулся и посмотрел вверх на рослого Шавлего. Потом отложил топор и, приветливо улыбаясь, подошел к стоявшему у весов гостю.

— А я и не заметил тебя! В этом гаме ничего не услышишь. — Он показал на очередь и взял со стола обрывок бумаги, чтобы вытереть руки. — За руку не здороваюсь, надо сначала умыться. Куда ты пропал? С того вечера, как мы выпивали у Купрачи, я тебя ни разу не видал. Мяса хочешь? — Он понизил голос: — У меня тут припрятаны неплохие куски. Только подожди немного, пока я весь этот народ отпущу. Ей-богу, они, кажется, сейчас меня самого сожрут!

— Спасибо, мне не нужно мяса, Лео.

— Как это — не нужно? — изумился завскладом. — Годердзи, правда, в горах на сенокосе, но ведь мать-то твоя дома? И Нино, твоя невестка, — все-таки она педагог, можно бы ее уважить. Как же вам мяса не нужно? А я тебе до сих пор ничем не смог оказать внимание. Тут летом редко свежее мясо получишь. Нынче утром ребята с гор привезли. Мясо не старое, ты не сомневайся — двухгодовалая телка. На трудодни между колхозниками распределяем.

— Нет, Лео, не нужно мне мяса. А те куски, что у тебя под столом, лучше достань оттуда, а то люди подумают, что ты припрятал их для себя, а не от мух укрыл.

Лео опешил и совершенно растерялся. Он испуганно воззрился на Шавлего и тут же одним глазом глянул вниз, под стол…

Шавлегр не дал ему времени собраться с мыслями — дружески потрепал по плечу и многозначительно кивнул на весы: