Каббалистические видения

Гегель, как и каббалисты, предполагает, что пребывание Бога в бесконечности, чужой сфере, и Его проявление в духе человечества есть логически необходимый аспект сущности Бога и совершенства.

Диалектика Гегеля проводит философскую параллель Лурианскому “Разрушению Сосудов”. Согласно Гегелю, настоящие ценности человека, идеи, и институты недостаточны для того, чтобы содержать полную широту Абсолюта, и эти структуры, ценности и идеи рушатся или разваливаются на части, и должны быть реорганизованы в когда-либо расширяющиеся схемы, которые превышают и еще объединяют оригинальные разрушенные идеи.

Таким образом, например, в сфере логики, “все сущее” и “небытие” диалектически разрушается в пользу “становления”, и в сфере политики “абстрактные права” и мораль разрушаются в пользу “социальной этики”. Далее, в “разрушенном” состоянии, к которому Гегель обращается как к “Пониманию”, противоположности этого мира (т.е. добро и зло, правда и неправда, сущность и ничто, и т.п.) разрушаются, и их взаимозависимость становится полностью не признаваемой. Динамика ЛурииСефирота(оригинальная идея), Шевира (разрушение этой идеи) и Тиккун (восстановление оригинальной идеи на высшем уровне) может быть легко понято как символическая репрезентация очень диалектического обоснования, которое позже излагается как концептуальная форма Гегеля.

Для Гегеля, диалектика развивается через все формы мысли, жизни, и историческое выражение, распространяя себя в более великие и глубокие возможности и антимоны, даже в сферы, которые рассматриваются как отрицательные или дьявольские. Это только через процесс “спекулятивного ума”, более совершенное представление самой философии Гегеля, которая заключается в том, что Идея Абсолюта, отчуждающая сама себя в сферу Природы, теперь может, через колесо человечества, вернуться к себе и, пересекая природу и историю, совершенствовать себя в единении Логики, Природы и Духа. В “Спекулятивном уме” противоположности, которые были разрушены на части, путем Понимания воссоединились и рассматриваются, как взаимозависимые концепции. Это, конечно, Гегелевский эквивалент Тиккуну каббалистов. Абсолют, который, по необходимости, был изгнан и отчужден, теперь стал искуплен и исполнен.

Гегель проводит радикально когнитивную или рациональную интерпретацию нашей “основной метафоры”. Отсутствие в его философии, например, какого-либо серьезного рассмотрения эротики, которая так известна в Лурианских мифах. Это, отчасти, потому, что Гегель воспринимал философию как демонстрирующую рациональное объяснение космоса, как ответ на вопрос “Почему существует мир?”. Ответ Гегеля на этот вопрос (и его целая система есть всего лишь развитие этого ответа) в том, что мир существует как арена для самой полной, насколько это возможно, реализации Причины, Разума, или Духа. Для Гегеля, Причина есть единственный самодостаточный, независимый принцип, который может быть установлен как основа мира. Вкратце, это есть единственный принцип, который может служить как его собственное объяснение. (Если мы спросим о причине “причины”, мы можем только ответить, что это сама причина.). Причина есть и начало, и конец развития мира. Философия есть и рациональное объяснение развития “Мира-Духа”, и (потому что философия есть высшее рациональное представление) последняя демонстрация самого Мира-Духа.

Точка зрения Гегеля соответствует одному моменту в Каббалистической интерпретации Эйн-Соф. Как однажды отметил Схолем, вся история Каббалы включает в себя борьбу между взглядами на Абсолют, которая видит Эйн-Софи процесс создания мира в интеллектуальных напротив волевых терминах. Действительно, две схемы для заказа 10 развитых Сефиротов, один, который понимал его как самый высшийСефира, самая высшая демонстрация Эйн-Соф как Хохма (Мудрость/Мысль), и вторая, которая понимала его как Кетер (Корона), которая заключала в себе Волю или Желание (Ратцон) и Тинуг (Наслаждение). Хотя Гегелю действительно есть много что сказать о желании, основной толчок этой философии настолько рационален, что с каббалистической точки зрения можно сказать, что он выражает “основную метафору” под аспектом Хохмы.

Фрейд

И напротив, конечно, в случае с Фрейдом. Фрейдовское изменение в направлении к иррациональному, эротическому, и “более темным” аспектам человеческого психического было понятной реакцией на необузданный рационализм и оптимизм 19 века.