Кабинет фей

Изумлению толпы не было предела, люди спрашивали друг друга, не обман ли это зрения, и шли прикоснуться к земле, где еще недавно лежал хлеб. В тот день всем жителям города, от императора до последней кошки, пришлось обедать без хлеба.

Фортунат, бесконечно обрадованный такой удачей, подошел к императору и с глубочайшим почтением спросил, не соблаговолит ли тот сдержать слово. Император же, рассердившись, что его обвели вокруг пальца, ответил:

— Господин посол, негоже есть всухомятку. Пусть вы или кто-нибудь из ваших людей выпьет всю воду из городских фонтанов, каналов и водоемов, вместе со всем вином, что найдется в погребах.

— Ваше Величество, — сказал Фортунат, — вы желаете, чтобы ваш приказ оказался для меня невыполнимым. Однако я все же не перестану испытывать судьбу, если это единственная надежда вернуть моему королю то, что я у вас попросил от его имени.

— Я так и сделаю, — молвил император, — если вы и на сей раз преуспеете.

Рыцарь осведомился, будет ли Его Величество присутствовать при этом, и император, ответив, что не обойдет своим вниманием случай столь редкий, уселся в великолепную карету и направился к Львиному фонтану. Из открытых пастей семи мраморных львов били воды. Сливаясь, они образовывали реку, по которой можно было проплыть на гондоле через весь город.

Водохлеб подошел к фонтану и, не переводя дыхания, выпил все до последней капли, будто воды там никогда и не было. Рыбы в реке призывали возмездие на его голову. То же произошло и со всеми другими фонтанами, каналами и водоемами. Водохлеб осушил даже море — так сильно его мучила жажда. Теперь уж император почти не сомневался, что вино будет выпито с такой же легкостью. Никто из горожан не захотел им поделиться; однако Водохлеб во всеуслышание принялся жаловаться на несправедливость, заявив, что у него болит живот и для облегчения весьма кстати придется вино, да и ликеры будут не лишними. Матапа испугался, что его посчитают скупцом, и потому согласился; Фортунат же, улучив удобный момент, стал молить императора вспомнить о данном ему обещании. Император нахмурился и ответил, что ему нужно подумать.

На самом же деле он собрал совет и объявил на нем, в сколь неприятное положение попал, пообещав юному послу вернуть все, что захватил у короля. Император признался, что поставил условия, которые заведомо считал невыполнимыми, однако ж теперь нужно думать, какой дать ответ, чтобы избежать нежелательных последствий. Принцесса, его дочь, девица исключительной красоты, сказала, выслушав отца:

— Отец, вам известно, что до сей поры никто не смог обогнать меня в беге. Нужно сказать послу, что, если он быстрее меня доберется до означенной цели, вы больше не станете уклоняться от своего обещания.

Император обнял дочь, сочтя ее совет блестящим, и на следующий день великодушно принял Фортуната.

— Есть еще кое-что, о чем я хочу вас просить, — заявил император. — Вам или одному из ваших слуг надобно побежать наперегонки с принцессой, моей дочерью. Клянусь всеми стихиями: коли она проиграет, я выполню все, чего требует ваш король.

Фортунат, не колеблясь, принял вызов. Тотчас Матапа объявил, что состязание состоится через два часа. Он предупредил дочь, которая с малых лет упражнялась в беге, чтобы она была готова. Она явилась туда, откуда начиналась апельсиновая аллея, тянувшаяся на три мили и усыпанная песком столь мелким, что не было там песчинки толще кончика иголки. На принцессе было платье из легкой розовой тафты, усыпанной вышитыми золотом и серебром звездами. Ее прекрасные волосы были забраны назад лентой и свободно падали на плечи. На ноги она надела изящные плоские сандалии. Пояс из драгоценных камней подчеркивал ее талию, тоньше которой не было на свете. Сама Аталанта[320] не осмелилась бы с ней состязаться.

Фортунат явился в сопровождении Скорохода и остальных слуг. Император со всем двором расположился поблизости. Рыцарь объявил, что Скороходу выпала честь бежать против принцессы. Благодаря сафьяновому сундуку на слуге были одежды из голландской ткани, отделанной английским кружевом, оранжевые шелковые чулки, такого же цвета перья и изысканное белье. В таком виде он пришелся принцессе по душе, и она согласилась бежать с ним наперегонки. Однако перед самым началом состязания ей подали напиток, придавший сил — теперь она могла бежать еще быстрее. Тогда Скороход воскликнул, что, дабы шансы были равны, ему тоже должны дать отведать напитка.

— Охотно, — ответила принцесса, — я слишком справедлива, чтобы вам отказать.

Тотчас она приказала подать Скороходу бокал, но тому никогда еще не приходилось пробовать столь крепкого напитка, и он ударил ему в голову. Ступив несколько шагов, Скороход упал под апельсиновым деревом и уснул.