Кабинет фей

— Ах, Персинет! Я не могу допустить, чтобы он так и считал меня умершей; если любите, отвезите меня домой.

Как он ее ни отговаривал, в конце концов пришлось повиноваться. Тогда он сказал ей:

— Принцесса, вам еще не раз придется вспомнить о Дворце Фей; что вы пожалеете и обо мне, на то я не смею надеяться, ибо ко мне вы еще бесчеловечней, чем Ворчунья к вам.

Она, не слушая его речей, упрямо торопилась с отъездом; и вот уж простилась с его матерью и сестрами. Принц уселся вместе с нею в повозку, олени побежали, и, когда они выезжали из замка, принцесса услышала сзади страшный грохот; она обернулась и увидела, что величественный дворец обрушился и вдребезги разбился.

— Что я вижу, — воскликнула она, — дворца больше нет!

— Нет, — отвечал он, — мой дворец теперь в царстве мертвых, и вы войдете туда не прежде, чем вас похоронят.

— Вы разгневаны, — сказала ему Прелестница, стараясь его смягчить, — однако сами рассудите: вас ли следует жалеть или меня?

Когда они прибыли, Персинет устроил так, чтобы принцесса, он сам и повозка сделались невидимы. Она взошла в комнату короля и бросилась к его ногам. Тогда тот пустился бежать, испугавшись и подумав, что ему явилось привидение. Она удержала его и сказала, что и не думала умирать; Ворчунья отправила ее в дикий лес, но там она забралась на дерево и питалась его плодами; еще открыла ему, что вместо нее похоронили полено, и попросила короля о милости отослать ее в какой-нибудь замок, где гнев мачехи уж ее не достанет.

Король почти не мог в это поверить; приказал он откопать полено и был поражен хитростью Ворчуньи. Тут уж в сяк бы сообразил, в чем дело; но человек-то он был несчастный и слабый, даже прогневаться и то как следует не посмел, а только приласкал дочь и поужинал вместе с нею. Когда приспешницы Ворчуньи доложили той, что принцесса вернулась и ужинает с королем, она пришла в бешенство; прибежав к нему, закричала — пусть-де немедленно прогонит эту плутовку, а не то Ворчунья уедет и больше не вернется; дескать, врет она, что Прелестница, хоть и впрямь немного похожа; ибо Ворчунья сама видела, как принцесса повесилась. И еще прибавила, что считать правдой слова такой лгуньи — значит ее саму ни во что не ставить. И король, ни словом не возразив, покинул несчастную принцессу, поверив или прикинувшись, что вериг, будто это не его дочь.

Вне себя от радости, Ворчунья со служанками потащила бедняжку в каморку, где велела раздеть ее. С нее сорвали богатые одежды, напялили жалкие лохмотья из грубой холстины, ноги обули в деревянные башмаки, а на голову накинули грубый шерстяной колпак. Только и дали ей что немного соломы, чтобы спать, да черствого мякинного хлеба.

Оказавшись в такой беде, она горько плакала и сожалела о Дворце Фей, но уже не осмеливалась призывать на помощь Персинета, ибо поняла, как дурно обошлась с ним, и не надеялась, что он любит ее так сильно, что снова ей поможет. А свирепая Ворчунья тем временем послала за одной феей, которая была еще изобретательнее и жесточе ее самой, и сказала ей:

— Есть тут у меня одна плутовка, которая немало мне досадила; я хочу помучить ее, давая всегда самую трудную работу, которую ей не под силу будет выполнить, и тогда смогу ее поколачивать, а она не посмеет пожаловаться. Как бы мне с вашей помощью каждый день изобретать для нее что-нибудь новенькое?

Фея отвечала, что поразмыслит об этом и дня не пройдет, как вернется. Она и впрямь не преминула приехать и принесла огромный клубок ниток, столь тонких, что они рвались от одного дуновения, и запутанных в такой ком, что не найти ни конца, ни начала. Довольная Ворчунья послала за своей прекрасной пленницей и сказала ей:

— Ну что ж, милая моя кумушка, распутайте-ка своими лапищами вот этот клубок, да уж будьте уверены, если порвете хоть одну ниточку, вы погибли, уж я сама спущу с вас шкуру, можете приниматься за работу когда заблагорассудится, но до заката чтоб всё было готово. — И она заперла комнату на три ключа.

Принцесса разглядывала моток, вертела его так и эдак, тысячу порвала, одну распутала, наконец надоело ей попусту мотать, отбросила она клубок от себя и вскричала:

— Прочь, роковая нить! Ты станешь причиной моей гибели. Персинет! Персинет! Если моя к вам суровость не совсем еще отвратила вас от меня, явитесь; я не прошу уже вас о помощи, просто примите мой прощальный привет!

И она заплакала так горько, что растрогала бы любого, уж не говоря о влюбленном принце. Персинет же распахнул дверь так легко, как будто ключ был у него в кармане.

— Я здесь, милая принцесса, — сказал он, — и, как всегда, готов вам служить; не могу я покинуть вас, хоть вы и дурно воздаете мне за мою к вам страсть. — Он трижды ударил волшебной палочкой по мотку, и порванные нити тут же срослись; стукнул еще дважды — и вот уж они аккуратно распутаны и уложены. Тут он спросил, угодно ли принцессе еще чего-нибудь и призовет ли она его когда-нибудь иначе, чем попав в беду.

— Не упрекайте меня, милый Персинет, — сказала она, — я и без того достаточно несчастна.