Кабинет фей

— Но, милая моя принцесса, — отвечал он, — от вас одной зависит освободиться от гнета, под коим вы оказались; поедемте со мною и будемте счастливы вместе. Чего вы опасаетесь?

— Что вы недостаточно меня любите, — призналась она. — Я хочу, чтобы время доказало мне неподдельность ваших чувств.

Персинет удалился, оскорбленный подобными подозрениями.

Вот наконец и солнце зашло, а Ворчунье только того и надо было; тотчас явилась она со своими неразлучными четырьмя фуриями, повернула три ключа в трех скважинах и, не успев еще отворить дверь, говорит:

— Побьюсь об заклад, что эта прелестная лентяйка ни одним из десяти пальцев своих не пошевелила; ей небось больше по нраву поспать, чтобы щечки были порумянее.

Когда она вошла, Прелестница показала ей катушку ниток, и там не к чему было придраться. Только и смогла проворчать злодейка, что принцесса неряха и клубок замарала, и отвесила бедняжке две такие пощечины, что ее бело-розовые щечки сделались сине-желтыми. Что было делать несчастной Прелестнице, — терпеливо снесла она оскорбление; ее снова отвели в каморку и накрепко заперли.

Ворчунья была весьма раздосадована, что проделка с мопсом ниток не удалась. Снова послав за феей, она осыпала ее упреками.

— Да выдумайте же, — говорила она, — хоть какую-нибудь хитрость, с которой бы она никак не смогла справиться.

Фея удалилась и назавтра вернулась с огромной бочкой перьев самых разных птиц: соловьев, канареек, чижей, щеглов, коноплянок, славок, попугаев, филинов, воробьев, голубей, страусов, дроф, павлинов, жаворонков, куропаток; захоти я перечислить всех зараз — не закончить бы мне рассказ; и были оные перья все перемешаны меж собою, так что и сами птицы не могли бы разобрать, которые чьи.

— Вот, — сказала фея Ворчунье, — тут-то вы и сможете испытать ловкость и терпение вашей пленницы: прикажите ей высыпать их, и пусть разложит отдельно павлиньи, отдельно соловьиные, и так далее, чтоб для каждой птицы была своя кучка. Такое и фее не под силу.

Ворчунья так и обмерла от радости, едва представив, как тяжко придется несчастной принцессе. Она послала за нею и, по обыкновению осыпав угрозами, приказала закончить работу до заката и заперла ее на три замка в комнате, оставив одну с бочкой перьев.

Прелестница взяла несколько перышек, но она знать не знала, какие чьи, и бросила снова в бочку. Всё брала и брала оттуда пригоршнями, пока не поняла, что ей не справиться.

— Что ж, умрем, — сказала она в отчаянии. — Здесь желают моей смерти, но она, по крайней мере, прекратит мои горести: не следует больше звать на помощь Персинета; люби он меня, так уж наверное был бы здесь.

— Я здесь, принцесса, — воскликнул Персинет, выходя из-за бочки, за которой прятался. — Я здесь, чтобы выручить вас из беды: как теперь, после стольких знаков внимания и доказательств страсти, усомнитесь вы в том, что я люблю вас больше жизни. — Тут он трижды ударил палочкой, и перья, тысячами вылетая из бочки, сами разложились маленькими аккуратными кучками по всей комнате.

— Как же я обязана вам, Персинет! — сказала Прелестница. — Без вас я бы пропала. Будьте уверены, что я вам несказанно благодарна.

Принц вновь не преминул всё в ход пустить, чтобы уговорить ее осчастливить его; она же просила не торопиться, и, как ни тяжко ему было, он согласился.

Явилась Ворчунья. Немало удивленная увиденным, она не могла вообразить, чем бы еще досадить Прелестнице, и наконец все-таки побила ее, сказав, что перья разложены неаккуратно. Затем снова послала за феей, на которую была страшно зла. Фея, придя в замешательство, не нашлась, что ответить; наконец обещала со всем своим умением изготовить короб, который немало навредит пленнице, если та сумеет его открыть, и несколько дней спустя принесла весьма большой ларь.

— Возьмите, — сказала она Ворчунье, — прикажите вашей рабыне отнести его куда-нибудь да запретите ей настрого открывать его — тогда она не сможет удержаться, и вы будете довольны.

Ворчунья так и сделала. Она сказала принцессе:

— Отнесите этот короб в мой роскошный дворец и поставьте на стол в моем кабинете. Но я запрещаю вам, под страхом смерти, заглядывать внутрь.