Кабус-намэ

И знай, что разум двух видов: один — разум природный, а другой — благоприобретенный. Благоприобретенному можно научиться, но природный — это подарок господа преславного и всевышнего, обучением ему не научишь. Если только даст тебе господь, преславный и всевышний, природный разум, — великое это счастье для тебя, старайся тогда о разуме благоприобретенном, научись ему и соедини благоприобретенный с природным, станешь тогда диковиной своего времени. Если же природного не будет, ни я, ни ты, никто тут ничего сделать не может. Тогда не оплошай хоть с благоприобретаемым, сколько можешь, учись, чтобы, если не станешь ты одним из мудрецов, не быть по крайней мере и одним из глупцов. Ведь если из этих двух будет у тебя один, это лучше, чем ни одного не иметь. Ибо сказано: если нет отца, то нет никого лучше отчима.

Теперь, если хочешь быть разумным, учись мудрым изречениям, ибо при помощи мудрых изречений можно научиться разуму.

Как спросили мудреца Аристотеля: „В чем сила разума?“ Ответил: „У всех сила от пищи, а у разума — от мудрых изречений“.

Теперь, о сын, знай, что все, что мне было в привычку, я объединил в книгу и о всякой науке и искусстве и всяком ремесле, которое знал, поместил я по главе в сорока четырех главах этой книги. И знай, о сын, что с детства и до старости был у меня такой обычай, и таков я был и шестьдесят три года моей жизни и провел таким образом и при таком поведении. И книгу эту я начал в четыреста семьдесят пятом году. И после этого, если подаст господь жизни, буду я таким же, пока буду жив, и то, что считал я хорошим для себя, считаю хорошим и для тебя. Если ты найдешь обычаи и свойства лучше этого, будь таким, как тебе лучше, если же нет, то вникай этим моим советам и увещаниям ухом сердца и повинуйся им. Если не послушаешь и не примешь, нет на тебя насилия, тот, кого бог сотворил счастливым, прочтет и поймет, ибо все это — признаки счастливых в обоих мирах.

Господь, да святится и возвысится он, да помилует меня и тебя, и пусть моя благосклонность подействует на тебя, во имя Мухаммеда избранника и семьи и ради его, чистого, и да благословит его [бог] благословением великим, и слава аллаху, господу миров.

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Предлагаемая русскому читателю книга, получившая на Востоке широкую известность под названием „Кабус-намэ“, была написана в XI в. На протяжении долгих столетий она переводилась на разные восточные языки и особенно высоко расценивалась представителями педагогической науки. Причины такого успеха этой книги лежат в ее своеобразном, приспособленном к феодальным условиям „практицизме“, делавшем многие из ее советов при застойности и живучести феодальных отношений применимыми даже в Иране XIX в. Именно это привлекало к ней внимание и хивинских переводчиков XIX в., а также известного татарского просветителя и педагога Каюма Насыри.

Мы располагаем довольно большим числом хроник, повествующих о „государственных“ делах далекого прошлого на Востоке, о войнах, коварной борьбе мелких князьков и крупных хищников, об их дипломатических сношениях, матримониальных отношениях. Но об их быте авторы хроник не говорят: для них это тема недостаточно „величавая“. Для нас же ценность „Кабус-намэ“ состоит как раз в том, что эта книга зачастую показывает феодала тех времен без маски.

Автор „Кабус-намэ“ — выходец из племени гилянцев, древнейшего населения южного побережья Каспийского моря. Вместе с тем автор, так же как и вся его семья, был на протяжении долгого времени тесно связан с культурным кругом саманидов. Можно с уверенностью считать, что язык, на котором написана книга, не был в то время литературным языком Ирана, а обслуживал почти исключительно саманидские владения, в основной массе населенные таджиками, это — язык Рудаки и Фирдоуси. Вот почему эту книгу можно отнести скорее не к персидской, а к таджикской литературе.

В Средней Азии „Кабус-намэ“ пользовалась успехом весьма долго как среди тех феодалов, которые в качестве официального языка применяли таджикский язык (многие династии, правившие в Бухаре), так и тех, которые признавали лишь язык узбекский. Это делает книгу ценным пособием также и при изучении истории народов Средней Азии. До сих пор при написании истории народов Средней Азии многие авторы еще никак не могут отделаться от некоторой идеализации прошлого, говорят о феодальных правителях как о „просвещенных меценатах“, предполагают, что лишь благодаря им литература народов Средней Азии дала такие замечательные произведения. Портрет этих феодалов, нарисованный автором, который сам принадлежал к их числу, убедительно покажет всю вредность таких идеализаторских попыток и поможет отнестись к прошлому более критически.

* * *