Кадын

Как закончился праздник, у меня были дела в роде кузнецов, в их стан я приехала и несколько дней там жила со своими верными воинами. О лэмо помнила, но дела не пускали поехать в стан к торговцам, послушать, где гудят медные трубы. Наконец, как закончили все, выехали и не к дому поскакали, а в станы рода Зонталы. Торопясь, поспешили мы короткой дорогой — по горам, выше праздничной поляны и дальше, тайгой по хребту. Так можно было полдня сберечь, лишь одну ночь ночуя в пути.

Мы гнали до темноты и остановились на ночь возле реки. Пустили коней на первую зелень, а сами стали жечь костер, мясо вяленое и твердый сыр греть. Совсем собралась ночь, мои воины спать укладывались, кинув потники, а мне не спалось. Луна близка была к своей полноте, и от этого, как всегда, и сладко, и тревожно мне становилось и боль в голову вернулась.

Мой ээ неожиданно у самой воды появился. Все годы, как стала я царствовать, общаться с ним нечасто мне доводилось. Но если являлся он сам, непременно слушала его. Потому, лишь завидев его, я поднялась и пошла за ним следом.

Мы шли быстро, но осторожно. Он парил, земли не касаясь, я же следила, куда в темноте ступаю. И вот, пройдя лесом, удалившись от ночлега настолько, что не стало слышно шума реки, мы вдруг замерли в кустах, и мой царь приказал слушать. Я прислушалась — будто бы землю копали, такой шел звук. Тогда осторожно я развела перед собой ветки.

Я была на поляне с тремя насыпями Чу. Пятеро лэмо суетились, оттаскивая землю от одной из них, недавно, по всей видимости, заново сложенной. Рядом с камнями, на краю насыпи, была яма, глубокая настолько, что человека на дне не было видно, лишь землю поднимали снизу и оттаскивали. Тумана не было на поляне, ни теней, ни самих Чу. Это меня удивило.

— Где Чу? — спросила я у царя.

— Спят, пока заняты лэмо. Бродят, когда их нет. Осенью и весной спят они. Потому и приходят лэмо. Открываются ворота, легкий путь в мир Чу. Смотри же, Кадын.

И я увидела больше: из подкопа под свежую насыпь стали доставать лэмо вещи — одежду, гривны, золоченые чаши, железные волчьи зубы и стрелы с ними, пояса, обувь… Все то, что люди собирали любимым в дорогу, они доставали теперь и складывали в кожаные мешки. Они по очереди прыгали в яму, долго их не было видно, а потом появлялись с поклажей. Верно, лаз под насыпью был оставлен заранее, стоило только вырыть вертикальный ход.

Я онемела. Мне хотелось кинуться и остановить грабеж, перебить их всех. Я знала, что справлюсь одна с этими тонкими ящерицами, но царь остановил меня:

— Как после ты людям докажешь, что не просто так напала на лэмо, по ненависти сердца? Нет, Кадын, твои люди им верят, они не поймут убийства без суда. Видишь, крайняя насыпь еще только готовится стать домом для человека? Сруб стоит в стороне, и кора для крыши. Завтра они понесут сюда покойника. Пусть твой суд будет прилюдным, а не творится в ночи.

Я согласилась. Я была гневливой в последние годы, но тут согласилась с ним.

— Зачем им все это?

— Им не нужны вещи. Даже золото. Им нужны эмоции, что сохранили эти вещи. Одежду вы носите всю жизнь, и она пропитывается вашими чувствами. Оружие и стрелы готовите для войны, и они хранят вашу воинственность, вашу смелость. Они питаются чувствами, как коровы травой.

Я не стала дожидаться, когда уйдут с добычей лэмо. Так же осторожно я отошла к реке и рассказала обо всем своим воинам. Не отдохнув, мы собрались и поехали ближе к стану, там, вблизи крайних домов, дождались рассвета.

Наутро заревели трубы на краю стана, мы вскочили на коней и быстро догнали процессию. На сей раз не одну, а несколько кукол везли они, причем одна — детская, мальчик до посвящения. Увидав нас, все остановились. Я подъехала к лэмо и, не слезая с коня, обратилась к одному из них — для меня они все на одно лицо были:

— Куда вы идете?

Эти странные твари защелкали между собой языками, и ответил мне не тот, к кому я обращалась. Был ли то Урушан, которого за несколько лет до того я видела, или другой лэмо, я не поняла, говорил он тем же голоском, а лицом и одеждой был, как все.

— Мы идем к северным воротам в счастливый мир. Хочет ли царь отправиться с нами?

— Нет, царь хочет задать тебе вопросы и узнать правду.

— До северных ворот долго, мы не управимся до вечера, если не станем идти. Пусть царь идет с нами и побеседует по дороге.

— Те! — усмехнулась я. — Куда вы будете топать весь день, я на коне долечу за миг. Только мертвые не торопятся, а мне нет резона идти с вами пешком. Ответь мне сейчас: из каких земель вы пришли, кто ваши хозяева и куда вы деваете все добро, что отдают вам люди?

Лэмо опять защелкали и зашипели между собой. Потом подхватили оглобли повозки, затрубили и хотели дальше идти.

— Наше время гонит нас, царь, — сказал один, и процессия двинулась. Но я не дала им ступить:

— Ты смеешь не слушать меня! Отвечай на вопросы, или моя плетка с тобой разговор вести станет!

Лэмо что-то крикнул, и все остановились, гул стих.

— Царь, мы не твои люди, мы не слушаем тебя. Отпусти нас. Мы никому не делаем зла.